Кто обычно занимается кибербуллингом
Ведущий. Какие в нем есть действующие лица, кто обычно занимается травлей, кто становится жертвой?
А. Б. На самом деле, традиционно говорят об агрессоре, жертве и наблюдателе. Но дело в том, что это не какие-то зафиксированные роли, которые люди берут на себя и всегда в них находятся. Человек может, например, быть жертвой, получить такой опыт насилия в сторону себя и после этого стать агрессором. И такое бывает.
Можно прийти защищать и стать агрессором тут же. То есть ты из наблюдателя, который сочувствует, становишься агрессором, который развязывает травлю против булли.
Кажется, снижение градуса агрессии — это то, что должно помочь.
И. Б
Мне тут хочется поговорить про важность эмоций. Потому что у всех нас есть эмоции, иногда, в том числе, довольно сложные и может такого отрицательного негативного эмоционального спектра, типа злости, например
Злость при этом — абсолютно нормальная эмоция. Абсолютно нормально испытывать злость. Абсолютно нормально злиться на человека, если он тебя злит. Это нормально проговаривать, это нормально как-то, в общем, выражать это в социальное пространство, с другой стороны, есть более конструктивные и менее конструктивные способы.
Например, есть такая методология в психологии, называется ненасильственное общение. Она про то, чтобы как раз научиться выражать свои эмоции максимально конструктивно. Теперь осталось выяснить, как сделать так, чтобы все одновременно перешли к ненасильственному общению.
Этого не произойдет одновременно, это то, что будет происходить постепенно. Потому что, на мой взгляд, постепенная психологизация во многом, инструментализация, технологизация процессов общения будет происходить. Потому что мы видим, что у нас есть более конструктивные способы общения, которые приводят к тому, что конфликты разрешаются, и все хорошо.
А есть менее конструктивные, когда конфликты эскалируются, когда одна конфликтная ситуация порождает в след за собой еще целый клубок каких-то ситуаций, перерастает в итоге в открытую вражду. Вот это не очень конструктивно, с точки зрения рациональной выгоды, например, для участников конфликтной ситуации.
А. Б. Мне кажется, что взрослые люди сейчас не очень вообще понимают, какие эмоции они в какой момент испытывают, не могут их назвать и как-то вообще отследить. Это то, чему меня не учили точно, в детстве, совсем. И кажется, что не то чтобы начали активно учить у нас в стране этому, потому что я вижу, ну, мне кажется, все видели по фильмам каким-то зарубежным, американским и так далее, когда ребёнка учат говорить: «Я сейчас злюсь!» Окей, ты понял, что это, родители знают, что он должен так закапсулировать эту эмоцию, сказать — «ты злишься?», и это кажется странным, как-то странно они разговаривают.
Но на самом деле, это же как раз методики, которые позволяют человеку, когда он растет, понимать: я сейчас чувствую вот это, что я с этим могу сделать? И дальше как-то рационально к этим эмоциям подойти.
Нас просто бомбит, да? Мы просто что-то чувствуем, у нас что-то где-то вообще возгорелось, и нам нужно немедленно этот пожар перенести туда, куда можно перенести.
И.Б. Мне кажется, что это всё, безусловно, связано с нашим культурно-историческим опытом и контекстом, тем, что на протяжении длительного количества времени в Советском Союзе тема эмоций, переживаний и всего остального была довольно-таки сильно табуирована. И люди, на мой взгляд, тогда привыкли зачастую это скрывать-скрывать-скрывать, а потом взрываться.
А. Б. Если ты жалуешься — ты слабак! Вот, у нас же так это устроено, такие стереотипы.
Можно ли наказать за интернет-травлю: юридический аспект
А. Б. Мы говорили, в том числе с юристами, о том, можно ли наказать за кибербуллинг. Это очень сложно сделать, потому юридически такого термина нет. Есть статьи за клевету, например, еще за что-нибудь. За угрозу жизни и здоровью. Статьи за кибербуллинг нет. И поэтому история про неотвратимость наказания здесь не возникает, и с этим есть некоторые сложности.
И. Б. Я не уверен, что историю про кибербуллинг стоит переводить в юридическую плоскость, создавать такую статью. Я не знаю, тут пусть юристы разбираются. Но это может быть опасно, потому что есть вещи, с которыми нужно разбираться разбираться на законодательном уровне или юридическом, а некоторые давайте общественным процессам оставим на волю.
То есть это опять про обратную связь. Если тебе не дают обратную связь, ты находишься в вакууме собственного информационного пузыря и ничего не можешь с этим сделать. Не с чем сравнить. А если тебе ряд людей говорит, причем тоже конструктивно… Потому что иначе, если просто наезжать на буллера, то он что? Он начнет защищаться. В каком-то смысле, в его внутреннем субъективном плане он будет прав.
А. Б. Но при том, что я совершенно согласна, что это опасная ситуация, если все это будет переведено в реальное юридическое поле, есть ситуации, когда мы, например, говорим о реальных угрозах жизни и здоровью, которые систематически происходят в сети, это то, с чем, конечно, нужно пытаться разбираться. Потому что иначе это просто невозможно.
И если возвращаться к теме детско-родительских отношений, если ребенок все-таки рассказал и показал, что происходит, и показал эти переписки, первое желание родителя — удалить, закрыть, отключить. А на самом деле — скриншот, скриншот и скриншот, потому что это — доказательная база.
И. Б. Тут есть еще более хитрая история, потому что у нас же есть такая идея, напротив, тоже очень распространенная в общественном сознании — про то, что есть «крысятничество». Ну как бы нельзя стучать на своих, нельзя это наверх отправить. И это, конечно, последствия тюремной логики, которая у нас в России была распространена.
Я как человек, который занимается помощью, в том числе, и заключенным, и бывшим осужденным людям, я это очень четко вижу. В своей повседневной деятельности стараюсь это разоблачать. Я говорю детям конкретно: не надо следовать тюремной логике. Говорить взрослому о том, что тебе что-то не нравится — это нормально.
Ведущий. Как понять, что пользователь пишет какие-то негативные комментарии, ведь иногда это может выглядеть довольно дружеской перепиской?
А. Б. Сейчас, например, «Одноклассники» объявили хакатон. Ребята разрабатывают программные решения, которые как-то пытаются дифференцировать контексты, те слова, которые используют. Это очень сложная задача, потому что иногда дружелюбное общение в сети выглядит как пятиэтажный мат и оскорбления самые-самые изощренные, но на самом деле они так просто дружески общаются.
По ощущениям участников процесса, если в рамках этого процесса всем норм, никто не расстроился, не чувствует себя ужасно, тогда норм. Если возникает ситуация, когда она вроде бы похожа, но кто-то из участников общения чувствует себя очень плохо, то тоже это как-то надо выяснить еще.
И. Б. А здесь мы переходим к тому, что это просто навык или компетенция, которую по-хорошему нужно вырабатывать как раз на уровне школы. И на уровне школьной программы в будущем, я надеюсь, так будут реализовывать. Когда-нибудь мы начнём жить в этом светлом завтра, когда будет обязательной психология для всех детей, где их будут просто учить определенным навыкам общения, с одной стороны, и навыкам отслеживания своего состояния, с другой.
Индустрия 4.0
Как защитить детей от кибербуллинга и незнакомцев в интернете
Слушайте нас на любой удобной платформе: Apple Podcasts, CastBox, «Яндекс.Музыке», Google Podcasts, Spotify и ВК Подкасты. А еще подпишитесь на нас в Instagram и Telegram — там мы подробно обсуждаем то, о чем не успели поговорить за время выпуска, и делимся интересными материалами по теме.
ПРОГРАММА И МАТЕРИАЛЫ
УЧИТЬСЯ ВИДЕТЬ
Программа IV международной конференции по наследию митрополита Антония Сурожского
13 сентября, пятница
Молитва
Приветствия
Доклады
Протодьякон Петр Скорер (Эксетер, Великобритания) Видеть Церковь — такой, как ее видел митрополит Антоний.
Протоиерей Владимир Архипов (Новая Деревня, Россия) Умение видеть как дар и как приобретение
Барбара Ньюман (Чикаго, США) Лицом к лицу: полнота присутствия
Карин Гринхед (Лондон, Великобритания) Воплощение человека: некоторые аспекты телесности и восприятия
Видеофильм
Протоиерей Иоанн Ли (Лондон, Великобритания) Я продолжаю с ним говорить…
Остап Михайлович Давыдов (Челябинск, Россия) Научное открытие как «встреча» в пространстве постсекулярности
Инок Адальберто (Майнарди) (Бозе, Италия) «Учиться видеть». Богословие встречи у митрополита Антония Сурожского
Протоиерей Кирилл Каледа (Москва, Россия) Подвиг Новомучеников как свидетельство любви
Елизавета Михайловна Шик и Дмитрий Михайлович Шаховской (Москва, Россия) Опыт гонимой Церкви в жизни православной семьи
Александр Иоильевич Огородников (Москва, Россия) Свидетельство
Молитва
14 сентября, суббота
Молитва
Доклады
Ирина Яновна фон Шлиппе (Лондон, Великобритания) Как митрополит Антоний видел людей и каким они видели его: история жизни
Анника Линдберг (Свалов, Швеция) Учиться видеть: урок на всю жизнь
Игумен Петр (Мещеринов) (Москва, Россия) Видеть задание Божие
Видеофильм
Дискуссионные группы
Прот. Владимир Архипов Путь к себе
Братусь Борис Сергеевич Психология – препятствие или помощник на пути духовного прозрения?
Василюк Федор Ефимович «Камералка»
Воскресенский Борис Аркадьевич Психотерапия – общая характеристика. Религиозно¬ориентированные аспекты
Прот. Владислав Каховский. Антиномическое мышление и свобода в духовном наследии Владыки Антония Сурожского
Игумен Петр (Мещеринов) Исповедь
Протодьякон Петр Скорер Видеть Церковь – такой, как ее видел митрополит Антоний
фон Шлиппе Ирина Яновна Учимся видеть
Доклады
Джованна Парравичини (Сериате, Италия) Новизна взгляда: о. Луиджи Джуссани и митрополит Антоний (попытка сопоставления)
Валерий Николаевич Сергеев (Москва, Россия) Митрополит Сурожский Антоний и Леонид Александрович Успенский
Инокиня Маргарита (Хохевауд) (Уолсингем, Великобритания) Честный взгляд на вещи
Ники Цирони (Афины, Греция) Святость материи в проповеди митрополита Антония Сурожского: беспредельная динамика
Борис Аркадьевич Воскресенский (Москва, Россия) Страдание: некоторые психологические и психотерапевтические аспекты
Фредерика де Грааф (Москва, Россия) Последнее слово – жизнь
Видеофильм
Вечерня
15 сентября, воскресенье
Литургия
Видеофильм
Доклады
Анна Ильинична Шмаина-Великанова (Москва, Россия) Видеть – смотреть – не отворачиваться
Федор Ефимович Василюк (Москва, Россия) Учиться быть видимым
Амал Дибо (Бейрут, Ливан) Учиться видеть: Христос и Женщина
Александр Николаевич Архангельский (Москва, Россия) Найти человека. Взгляд на российские медиа сквозь призму этики
Ведущий: протодьякон Петр Скорер (Эксетер, Великобритания).
Участвуют: Фредерика де Грааф (Москва, Россия), Карин Гринхед (Лондон, Великобритания), Амал Дибо (Бейрут, Ливан), Анника Линдберг (Свалов, Швеция), инокиня Маргарита (Хохевауд) (Уолсингам, Великобритания), Барбара Ньюман (Чикаго, США), Е. Ю. Садовникова (Москва, Россия), Н. Цирони (Афины, Греция), И. Я. фон Шлиппе (Лондон, Великобритания), В. Б. фон Шлиппе (Лондон, Великобритания), и др.
Видеофильм
Панихида
Как помочь ребенку-жертве кибербуллинга
А. Б. Если мы говорим о взрослых людях, они, кажется, могут сказать, что чувствуют себя сейчас очень плохо и могут даже обратиться за поддержкой. Гораздо тяжелее ситуация становится, когда мы говорим о детях.
У нас в прошлогоднем исследовании была такая ситуация: мы спрашивали, почему дети не рассказывают родителям о том, что происходит с ними в интернете. Знаете, почему? Потому что боятся, что отрубят интернет. Первая реакция взрослого, который не очень погружён в тематику и специфику — это просто «закрыть, закрыть, закрыть, удалить, удалить» и перерезать провода и так далее.
А дело в том, что сейчас это касается уже не только детей, уже очень много взрослых людей, которые родились, когда уже был интернет, и невозможно отделить оффлайн от онлайна. Нельзя просто взять и сказать: «Я тогда просто не пойду в этот нехороший интернет, меня там обижают». Да все там, всё привязано и взаимосвязано. Поэтому кибербуллинг становится ближе к травле оффлайновой, ближе становится тем, что граница стирается между оффлайном и онлайном. Ты уже не можешь отделить себя от этого и сказать: «Там не со мной, там просто виртуальная реальность».
И. Б. Собственно я, как школьный психолог, тут абсолютно согласен. И действительно, самые большие, на мой взгляд, психологические проблемы у детей начинаются в тот момент, когда их родители, опять же, обесценивают их эмоции или пытаются решить проблемы детей с помощью тех способов, инструментов и средств, которые на самом деле ребенку не помогут.
Отключение интернета не поможет ребёнку. Это, опять же, ребенок приходит к тебе с переживаниями, а ты выдаешь ему конкретное действие вместо эмпатии. Вместо того, чтобы пожалеть и погладить по голове, ты говоришь: «Надо все твои проблемы и переживания на эту тему уничтожить».
Почему это происходит? Потому что эмпатия — это ресурс всегда. То есть нельзя эмпанировать бесконечно. Для того, чтобы оказать эмпатию своему ребенку, нужно затратить ресурс. Для этого нужно, чтобы он у тебя самого был. Если родитель находится в депрессивном состоянии, выгорает, не знаю, еще какие-то у него есть проблемы именно психологического характера, у него не будет этого ресурса. Поэтому вместо того, чтобы выдавать ребенку эмпатию, будет обесценивать либо переходить к конкретным действиям. Запретительным мерам в том числе.
А. Б
Мне кажется важно еще то, что не хватает в нашем обществе паттерна обратиться за помощью, если что-то у тебя случилось. И особенно, если у тебя что-то случилось в твоих переживаниях, в твоей психологической сфере
Это вообще пока что не очень принято.
Вот, например, октябрь во всем мире — это Mental Health Awareness Month, то есть месяц осведомленности о психическом здоровье. Если просто погуглить, что происходит в России в этот месяц осведомленности о психическом здоровье, мы выясняем, что практически ничего не происходит. В то время как во всем мире — это форумы, штабные информационные кампании и так далее, и масса даже некоммерческих организаций, которые специализируются на психическом здоровье, и это совершенно нормально. У нас пока с этим сложность.
Следующий слой — не только обратиться за помощью, но и знать как, куда вообще за этим идти. Например, есть центр безопасности «Вконтакте». Он прям внутри соцсети. Там гора информации о том, что делать ребенку, если он столкнулся, в том числе, с кибербуллингом, что делать родителям, если их ребёнок столкнулся с кибербуллингом, но разве у нас читают инструкции?
Сами технические решения не поменяют людей. Люди приходят в интернет ровно те же самые, что и ходят по улицам, ходят в школу, на работу и так далее. Это не какие-то отдельные люди, сферические в вакууме, которые заходят и, надо же, какие агрессивные! Нет, дело в том, что просто люди агрессивные. Все те же самые, да. А уровень агрессии растет.
И. Б. Уровень осведомленности о том, что нужно в случае каких-то тяжёлых психологических переживаний обращаться к психологу, он-то растет, но есть еще важная история, связанная с качеством оказания психологических услуг.
И вот эту историю, я бы сказал, что ее тоже нужно докачивать, поднимать, делать более видимой. Потому что психологическая услуга — это услуга сложная, интеллектуальная.
Чтобы правильно ей пользоваться, быть потребителем, также необходимо быть достаточно образованным в этой сфере человеком
Поэтому важно для каждого человека, который хочет обращаться к психологу, просто минимально разбираться. Смотреть ролики от психологов, где они объясняют, как обращаться к психологу, к какому, как выбрать себе психолога
К насилию можно привыкнуть
Дети, которые с рождения живут в деструктивной семье, чаще всего вырабатывают защитные механизмы, помогающие им выживать.
Другое дело, если семья изначально была благополучной, а потом отношения между её членами испортились. В таком случае, по словам председателя фонда «Коргау-Астана» Анны Рыль, изменение атмосферы в семье становится для ребёнка травмой.
Дети разного возраста могут реагировать на насилие в семье по-разному. По словам главы фонда «Коргау-Астана», в отношении подростков чаще применяется физическое насилие, что нередко приводит к побегам из дома. Подросток понимает, что наказание неотвратимо, даже если он ничего не нарушал, и решает сбежать.
Можно ли людей заставить быть хорошими?
Доброта, тёплое человеческое отношение к окружающим, принятие окружающих людей такими, какие они есть, – важный фактор снижения конфликтности в обществе любого размера и увеличения его устойчивости. Кроме того, это позитивно сказывается на экономике, если речь идёт о государстве, социальной сфере, политической стабильности, физическом и психическом здоровье народа, а также в целом оказывает позитивное влияние на уровень счастья каждого отдельно взятого человека.
Но нередко гуманность становится самоцелью, когда-либо политическому и идеологическому руководству страны, руководителям организаций и коллективов начинает казаться, что всё дело во внешнем проявлении гуманности. А внешними проявлениями и поведением людей можно управлять, поскольку их можно отследить.
В таком случае вводятся различные правила, нормы и ограничения, направленные на повышенные толерантности, гуманности, человечности в поведении людей.
Например, руководитель организации запрещает сотрудникам конфликтовать, обязывает всех быть вежливыми и никак не показывать враждебность, а тех, кто ослушался, штрафует или увольняет. Или различные политические и идеологические течения требуют только позитивного отношения к определённым группам или людям, подвергая обструкции и преследованиям тех, кто этому требованию не следует.
С подобной практикой многие сталкивались в личной жизни, а порою к ней прибегали и прибегают различные государства.
Свидетели – тоже жертвы
В Казахстане нет статистики, которая хотя бы приблизительно отражала, сколько в стране детей – свидетелей домашнего насилия. Таким детям уделяют мало внимания, концентрируясь на тех, кто непосредственно физически пострадал от насилия.
«Дети – свидетели насилия испытывают огромный страх, тревогу и чувство одиночества», – подчеркнула Анна Рыль.
По словам экспертов, дети страдают, в том числе, и из-за того, что их родители вовремя не разводятся. Этому мешает, в частности, устоявшееся в нашем обществе мнение о том, что женщина должна терпеть мужа-агрессора ради детей и сохранения семьи. Зачастую родственники не поддерживают женщин, которые хотят уйти от домашнего тирана, считая, что ребёнку лучше расти в полной семье. Однако исследования ЮНИСЕФ доказывают, что домашнее насилие не только травмирует ребёнка, но и может вызвать задержку в развитии, расстройство психического здоровья и депрессию.
Роль наблюдателя наносит травму той же интенсивности, как и переживание насилия на себе. «Детям, которые столкнулись с домашним насилием, необходима помощь и поддержка специалиста, для того чтобы они смогли жить полноценной жизнью», – уверена Анна Рыль.
По данным национального исследования ЮНИСЕФ по насилию в Казахстане, от 25 до 37% детей были свидетелями насилия в семьях.
Асель Жакибаева
- В 2022 году в Казахстане 70 случаев домашнего насилия завершились убийствами
- «Бьёт – значит, сядет». Как в Казахстане ужесточат наказание для домашних агрессоров
- 63% жертв бытового насилия в Казахстане отказываются писать заявления
Что такое кибербуллинг
Травля в интернете может быть абсолютно разной. Есть несколько важных определений, которые помогут разобраться в категориях насилия в сети. Если «буллинг» — это проявление физического или психологического насилия по отношению к другим вообще, то кибербуллинг» — это то же насилие, только в цифровом пространстве.
Важно помнить, что кибербуллинг — это скорее общее определение для разных видов травли в интернете, и его не стоит путать с кибермоббингом и кибертравлей
- Кибермоббинг — вид насилия в цифровой среде, реализуемый с помощью электронного текста (сообщений и комментариев).
- Кибертравля — причинение вреда человеку за счет длительного давления в интернет-пространстве: преследования, распространения слухов, запугивания.
Иногда кибербуллинг может переходить в оффлайн. Многие блогеры и публичные личности сталкиваются с киберсталкингом. Это вид насилия, когда подписчики выслеживают инфлюенсеров и начинают их преследовать за пределами социальных сетей.
Важно помнить:
- Кибербуллинг — это агрессия.
- Не стоит обесценивать эмоции человека, который перенес насилие в интернете. Подверженные травле люди страдают не понарошку, причем это может быть не только психологическая, но и физическая боль.
- Отключение интернета и другие санкции не помогут. Лучше всего проявить эмпатию и выразить поддержку.
Согласно исследованию, 58% российских интернет-пользователей сталкивались с онлайн-агрессией. Каждый четвертый был мишенью такого поведения, и только 4% опрошенных признаются, что были инициаторами травли.
Конструктивная насильственная гуманизация
Конечно, любое общество обладает своей стабильностью во многом благодаря насильственной гуманизации. Многие законы государств прямо на это направлены, например, запрещая убийства, побои, нанесение вреда здоровью, что в свою очередь является крайними формами проявления своего раздражения и недовольства.
Например, когда человек недоволен чем-то, раздражён, разозлён, то эти эмоции будут выходить наружу в формах, зависящих от силы данных эмоций. К примеру, слабое раздражение может выразиться в виде оскорблений, раздражение средней силы в виде вандализма или рукоприкладства, а самое сильное раздражение может даже довести до убийства.
Конечно, все крайние формы проявлений и поступков, связанных с раздражением, непринятием другого человека, недовольством, запрещены, и по-другому быть не может. В противном бы случае любое общество погрузилось бы в бесконечные внутренние противостояния всех со всеми, и неизбежно бы распалось.
Что делать, если вы стали жертвой интернет-травли
И. Б. Психологи создали такой, условно говоря, параметр, называется виктимность. Это то, насколько человек имеет повышенные шансы стать жертвой. Потому что не все люди имеют одинаковые шансы.
Я тут опираюсь не на теоретические выкладки, а на свою практику, но, на мой взгляд, чаще всего есть слой, где вероятность самая высокая стать жертвой у человека, которому сложно давать обратную связь другим людям о своих состояниях, которому сложно сказать о том, что ему что-то не нравится, которому сложно сказать взрослым о том, что ему что-то не нравится, люди, у которых есть какие-то сложности с психологическими границами. С отстаиванием своих границ. Которые, условно говоря, привыкли терпеть, в каком-то смысле, насилие. Именно эти люди являются лакомым кусочком для насильника.
А. Б. Как защитить себя от кибербуллинга? Мне кажется, один из способов — это узнать, что тебе вообще дает ресурс в жизни и силы для того, чтобы справляться с любыми ситуациями.
Ресурс люди черпают из разных вещей. Ты можешь найти своё сообщество людей, с которыми тебе интересно, которые тебя поддержат, куда ты можешь прийти, даже когда тебе нагрубили, на тебя наорали, нахамили, но ты с этими людьми чувствуешь себя хорошо и наполняешься энергией. Или найти хобби, любимое дело, то что тебе гарантированно будет приносить удовольствие.
То есть нужно, чтобы в жизни человека было что-то, где точно есть хорошее для него, где есть понимающие люди: классная семья, классные коллеги. Потому что это то, как раз, что создает вот эти социальные связи, которые удержат нас в ситуации, когда на нас льется какая-то безудержная агрессия.
В этом можно помочь и ребенку, и взрослому. Потому что иногда взрослые такие ужасно одинокие бывают, и так тяжело переживают поэтому травлю, потому что у них есть, условно, только работа и все, круглые сутки, возникает ситуация, когда все против них, и вообще не за что зацепиться, и все развивается плохо.
И. Б. Одиночество — это самый рисковый фактор того, что с человеком дальше будет что-то развиваться. Все исследования, какие ни возьми, там одиночество будет одним из факторов каких-то негативных психологических, психических процессов человека.
Мы существа социальные
Для нас важно общаться, для нас важно, чтобы было с кем поделиться своими эмоциями, переживаниями и всем остальным. Важно искать себе единомышленников, важно, чтобы были друзья и семья, по возможности
Есть люди, которые испытывают с этим большие сложности. Это все, опять же, про психологические запросы, с которыми можно идти к специалисту и улучшить свою жизнь, если вам сложно именно такими связями обзавестись.
А. Б. Кибербуллингу подвергаются и дети, и мужчины, и женщины в равной степени. Есть отличия, за что буллят женщин. Я уже говорила, там про внешность, а у мужчин истории про то, что поступил как не мужик, сделал все не так, облажался в каких-то там бытовых, рабочих и так далее ситуациях.
Тут есть специфика, в том числе, как буллят мужчин. И тут опять же история о том, что если женщины, кажется, чуть-чуть быстрее дорастают до понимания, что можно обратиться к специалистам за помощью, и даже за психологической, то у мужчин вообще пойти к психологу — это точно не как мужик. Все эти дурацкие стереотипы очень сильно мешают людям получать поддержку.
Будьте чутки к людям. Слушайте
«Я знаю, что ты сейчас чувствуешь». Именно это я и говорила своим детям, когда они бывали огорчены из-за того, что кто-то их поддразнивал или не брал в свою компанию. Не повторяйте моих ошибок. Поскольку это вранье. Вы не можете знать, что чувствует другой человек. Все, что случилось с ним, происходит не с вами. Если хотите проявить чуткость и понимание, не делайте вид, будто его внутренний мир представляет для вас открытую книгу. Это не ваша жизнь, а чужая — не лишайте человека его собственного опыта, не сажайте его на цепь. Мы поступим разумно, если не будем даже пробовать утешать, отговаривать, просить не падать духом людей, обуреваемых сильными чувствами. Гораздо лучше, когда у человека есть возможность дать волю чувствам, а вам, вам надо всего лишь побыть рядом с ним и спокойно попросить: «Расскажи мне обо всем».
Советы для учителей
А. Б. С НКО «Журавлик» и их программой «Травли Нет» Mail.ru сделало серию роликов для учителей, которые помогают отличить травлю от конфликта и правильно с ней справляться. Это немножко сейчас про оффлайн, но, как я уже говорила, этой грани жесткой между онлайном и оффлайном в принципе нет.
Проблема в том, что большинству школьных учителей никто не рассказывает, что есть отдельно конфликты, а есть отдельно травля. И когда на одного ребенка нападает весь класс, огромное количество обидчиков, и это длится бесконечно, и ребенок в уже очень плохом психологическом состоянии, некоторые учителя, правда, могут думать, что они так просто играют, во-вторых, это просто у них какой-то личный конфликт, они видят, что дерутся, а потом, наверное, станут лучшими друзьями.
А главная проблема отличия травли от конфликта в том, что травлю ребенок остановить вообще не может. Без вмешательства взрослого травлю не остановить. И это значит, что кто-то из взрослых должен взять на себя эту ответственность
Это может быть учитель, это может быть школьный психолог, это может быть директор, это может быть как-то простимулировано родителями, то есть это суперважно, у нас уже вышло четыре ролика
На лендинге, посвящённому дню борьбы с кибербуллингом, эти видео тоже есть. Это наш такой маленький вклад, чтобы помочь учителям.
