Корней чуковский: крокодил

Краткое содержание:

Главные герои сказки «Крокодил» — зубастый крокодил и мальчик Ваня Васильчиков. Крокодил ходил по улицам города Петрограда и говорил по-турецки. За ним ходили люди и всячески дразнили его. Рассерженный крокодил сначала проглотил пса, который пытался его укусить, а потом полицейского, который хотел утихомирить крокодила

Люди начали в панике разбегаться, и только мальчик Ваня Васильчиков отважно достал игрушечную саблю и стал грозить крокодилу, что изрубит его на мелкие кусочки. Крокодил стал просить пощады, но Ваня был непреклонен

Тогда крокодил вернул и городового и пса по кличке Дружок. После чего Ваня прогнал крокодила в Африку. Весь город ликовал и прославлял своего спасителя Ваню.

А крокодил улетел на аэроплане в Африку, где его жена Крокодилица тут же стала ему жаловаться на плохое поведение детей, маленьких крокодильчиков. Не успел глава семьи выслушать все ее жалобы, как к нему явились гости, разные африканские животные, которые стали расспрашивать крокодила о том, как он съездил в Петроград и какие подарки им привез. Крокодил раздал всем гостям подарки, но тут его дети обиделись на то, что им он подарки не привез.

мНа это крокодил сказал детишкам, что им он привез особый подарок – душистую елочку из России. И все африканские звери пустились в пляс вокруг елочки.

А тем временем в Петрограде на улицах появились дикие животные и стали безобразничать. Горилла похитила девочку Лялю и прыгала с ней на руках с крыши на крышу. Спасением Ляли занялся отважный Ваня Васильчиков. Он достал игрушечный пистолетик. Испуганные звери стали разбегаться. Ваня потребовал у зверей вернуть девочку Лялю. Но животные в ответ на его требование стали возмущаться и говорить Ване, что их дети сидят в зверинцах, запертые в клетки. Звери пообещали вернуть Лялю, если их детям дадут свободу.

IV

Н.К. Крупская упрекает Крокодила за то, что
он мещанин. Но кому нужно, чтобы он был пролетарием? Вообще же я думаю, что советская
власть вовсе не требует, чтобы все детские книги, все до одной, непременно были агитками.
Иначе Госиздат не печатал бы в нынешнем году таких буржуазных шедевров, как «Приключения
Тома Сойера», «Приключения Гекельбери Финна» и много других. Вся практика Госиздата
показывает, что слово «буржуазная литература» давно уже перестало быть жупелом.

Может
быть мой «Крокодил» и бездарная книга, но никакого черносотенства в ней нет. В первой
части – героическая борьба слабого, но храброго ребенка с огромным чудо­вищем
для спасения целого города. Во второй части протест против заточения вольных зверей
в тесные клетки зверин­цев. В третьей части – герой освобождает зверей из зверин­цев
и предлагает им разоружиться, спилить себе рога и клы­ки. Они согласны, прекращают
бойню и начинают жить в городах на основе братского содружества.

Я не выдаю
этой идеологии за стопроцентный марк­сизм, но точно также не вижу причин, чтобы топтать
эту книжку ногами.

Сказка Крокодил читать

Часть первая

1

Жил да был
Крокодил.
Он по улицам ходил,
Папиросы курил.
По-турецки говорил, —
Крокодил, Крокодил Крокодилович!

2

А за ним-то народ
И поёт и орёт:
— Вот урод так урод!
Что за нос, что за рот!
И откуда такое чудовище?

3

Гимназисты за ним,
Трубочисты за ним,
И толкают его.
Обижают его;
И какой-то малыш
Показал ему шиш,
И какой-то барбос
Укусил его в нос. —
Нехороший барбос, невоспитанный.

4

Оглянулся Крокодил
И барбоса проглотил.
Проглотил его вместе с ошейником.

5

Рассердился народ,
И зовёт, и орёт:
— Эй, держите его,
Да вяжите его,
Да ведите скорее в полицию!

6

Он вбегает в трамвай,
Все кричат:- Ай-ай-ай!-
И бегом,
Кувырком,
По домам,
По углам:
— Помогите! Спасите! Помилуйте!

7

Подбежал городовой:
— Что за шум? Что за вой?
Как ты смеешь тут ходить,
По-турецки говорить?
Крокодилам тут гулять воспрещается.

8

Усмехнулся Крокодил
И беднягу проглотил,
Проглотил с сапогами и шашкою.

9

Все от страха дрожат.
Все от страха визжат.
Лишь один
Гражданин
Не визжал,
Не дрожал —
Это доблестный Ваня Васильчиков.

10

Он боец,
Молодец,
Он герой
Удалой:
Он без няни гуляет по улицам.

11

Он сказал: — Ты злодей.
Пожираешь людей,
Так за это мой меч —
Твою голову с плеч!-
И взмахнул своей саблей игрушечной.

12

И сказал Крокодил:
— Ты меня победил!
Не губи меня, Ваня Васильчиков!
Пожалей ты моих крокодильчиков!
Крокодильчики в Ниле плескаются,
Со слезами меня дожидаются,
Отпусти меня к деточкам, Ванечка,
Я за то подарю тебе пряничка.

13

Отвечал ему Ваня Васильчиков:
— Хоть и жаль мне твоих крокодильчиков,
Но тебя, кровожадную гадину,
Я сейчас изрублю, как говядину.
Мне, обжора, жалеть тебя нечего:
Много мяса ты съел человечьего.

14

И сказал крокодил:
— Всё, что я проглотил,
Я обратно отдам тебе с радостью!

15

И вот живой
Городовой
Явился вмиг перед толпой:
Утроба Крокодила
Ему не повредила.

16

И Дружок
В один прыжок
Из пасти Крокодила
Скок!
Ну от радости плясать,
Щеки Ванины лизать.

17

Трубы затрубили,
Пушки запалили!
Очень рад Петроград —
Все ликуют и танцуют,
Ваню милого целуют,
И из каждого двора
Слышно громкое «ура».
Вся столица украсилась флагами.

18

Спаситель Петрограда
От яростного гада,
Да здравствует Ваня Васильчиков!

19

И дать ему в награду
Сто фунтов винограду,
Сто фунтов мармеладу,
Сто фунтов шоколаду
И тысячу порций мороженого!

20

А яростного гада
Долой из Петрограда:
Пусть едет к своим крокодильчикам!

21

Он вскочил в аэроплан,
Полетел, как ураган,
И ни разу назад не оглядывался,
И домчался стрелой
До сторонки родной,
На которой написано: «Африка».

22

Прыгнул в Нил
Крокодил,
Прямо в ил
Угодил,
Где жила его жена Крокодилица,
Его детушек кормилица-поилица.

• 1

V

Я пишу
эти строки, чтобы показать, как беззащитна у нас детская книга и в каком унижении
находится у нас детский писатель, если имеет несчастье быть сказочником. Его трак­туют
как фальшивомонетчика и в каждой его сказке выиски­вают тайный политический смысл.

Мудрено
ли, что я, например, вместо сказок стал в по­следнее время писать только примечания
к стихотворени­ям Некрасова да к «Воспоминаниям Авдотьи Панаевой». Но выгодно ли советским
читателям, советской культуре, что­бы квалифицированные детские поэты изменяли своему
прямому призванию? Если выгодно, пусть бьют нас и впредь. Бить нас очень легко и удобно,
потому что мы впол­не беззащитны.

Корней
Чуковский. Около 1914 года

Часть третья

Милая девочка Лялечка!

С куклой гуляла она

И на Таврической улице

Вдруг увидала Слона.

Боже, какое страшилище!

Ляля бежит и кричит.

Глядь, перед ней из-под мостика

Высунул голову Кит.

Лялечка плачет и пятится,

Лялечка маму зовёт…

А в подворотне на лавочке

Страшный сидит Бегемот.

Змеи, шакалы и буйволы

Всюду шипят и рычат.

Бедная, бедная Лялечка!

Беги без оглядки назад!

Лялечка лезет на дерево,

Куклу прижала к груди.

Бедная, бедная Лялечка!

Что это там впереди?

Гадкое чучело-чудище

Скалит клыкастую пасть,

Тянется, тянется к Лялечке,

Лялечку хочет украсть.

Лялечка прыгнула с дерева,

Чудище прыгнуло к ней,

Сцапало бедную Лялечку

И убежало скорей.

А на Таврической улице

Мамочка Лялечку ждёт:

“Где моя милая Лялечка?

Что же она не идёт?”

Гадкая Горилла

Лялю утащила

И по тротуару

Побежала вскачь.

Выше, выше, выше,

Вот она на крыше,

На седьмом этаже

Прыгает, как мяч.

На трубу вспорхнула,

Сажи зачерпнула,

Вымазала Лялю,

Села на карниз.

Села, задрожала,

Лялю покачала

И с ужасным криком

Кинулася вниз.

Где найдётся такой

Богатырь удалой,

Что побьёт крокодилово полчище?

Кто из лютых когтей

Разъярённых зверей

Нашу бедную Лялечку вызволит?

Все сидят, и молчат,

И, как зайцы, дрожат,

И на улицу носу не высунут!

Лишь один гражданин

Не бежит, не дрожит –

Это доблестный Ваня Васильчиков.

Он ни львов, ни слонов,

Ни лихих кабанов

Не боится, конечно, ни капельки!

Они рычат, они визжат,

Они сожрать его хотят,

Но Ваня смело к ним идёт

И пистолетик достаёт.

Пиф-паф! – и яростный Шакал

Быстрее лани ускакал.

Пиф-паф – и Буйвол наутёк,

За ним в испуге Носорог.

Пиф-паф! – и сам Гиппопотам

Бежит за ними по пятам.

И скоро дикая орда

Вдали исчезла без следа.

И счастлив Ваня, что пред ним

Враги рассеялись, как дым.

Он победитель! Он герой!

Он снова спас свой край родной.

И вновь из каждого двора

К нему доносится “ура”.

И вновь весёлый Петроград

Ему подносит шоколад.

Но где же Ляля? Ляли нет!

От девочки пропал и след!

Что, если жадный Крокодил

Её схватил и проглотил?

Кинулся Ваня за злыми зверями:

“Звери, отдайте мне Лялю назад!”

Бешено звери сверкают глазами,

Лялю отдать не хотят.

“Как же ты смеешь, – вскричала Тигрица,

К нам приходить за сестрою твоей,

Если моя дорогая сестрица

В клетке томится у вас, у людей!

Нет, ты разбей эти гадкие клетки,

Где на потеху двуногих ребят

Наши родные мохнатые детки,

Словно в тюрьме, за решёткой сидят!

В каждом зверинце железные двери

Ты распахни для пленённых зверей,

Чтобы оттуда несчастные звери

Выйти на волю могли поскорей!

Если любимые наши ребята

К нам возвратятся в родную семью,

Если из плена вернутся тигрята,

Львята с лисятами и медвежата –

Мы отдадим тебе Лялю твою”.

И вскричал Ванюша:

“Радуйтеся, звери!

Вашему народу

Я даю свободу,

Свободу я даю!

Я клетки поломаю,

Я цепи разбросаю,

Железные решётки

Навеки разобью!

Живите в Петрограде,

В уюте и прохладе,

Но только, бога ради,

Не ешьте никого:

Ни пташки, ни котёнка,

Ни малого ребёнка,

Ни Лялечкиной мамы,

Ни папы моего!

“Ходите по бульварам,

По лавкам и базарам,

Гуляйте, где хотите,

Никто вам не мешай!

Живите вместе с нами,

И будемте друзьями:

Довольно мы сражались

И крови пролили!

Мы ружья поломаем,

Мы пули закопаем,

А вы себе спилите

Копыта и рога!

Быки и носороги,

Слоны и осьминоги,

Обнимемте друг друга,

Пойдёмте танцевать!”

И наступила тогда благодать:

Некого больше лягать и бодать.

Смело навстречу иди Носорогу –

Он и букашке уступит дорогу.

Вежлив и кроток теперь Носорог:

Где его прежний пугающий рог!

Вон по бульвару гуляет тигрица –

Ляля ни капли её не боится:

Что же бояться, когда у зверей

Нету теперь ни рогов, ни когтей!

Ваня верхом на Пантеру садится

И, торжествуя, по улице мчится.

Или возьмет, оседлает Орла

И в поднебесье летит как стрела.

Звери Ванюшу так ласково любят,

Звери балуют его и голубят.

Волки Ванюше пекут пироги,

Кролики чистят ему сапоги.

По вечерам быстроглазая Серна

Ване и Ляле читает Жюль Верна.

А по ночам молодой Бегемот

Им колыбельные песни поёт.

Вон вкруг Медведя столпилися детки

Каждому Мишка даёт по конфетке.

Вон, погляди, по Неве по реке,

Волк и ягненок плывут в челноке.

Счастливы люди, и звери, и гады,

Рады верблюды, и буйволы рады.

Нынче с визитом ко мне приходил –

Кто бы вы думали? – сам Крокодил.

Я усадил старика на диванчик,

Дал ему сладкого чаю стаканчик.

Тут неожиданно Ваня вбежал

И, как родного, его целовал.

Вот и каникулы! Славная ёлка

Будет сегодня у серого Волка.

Много там будет весёлых гостей.

Едемте, дети, туда поскорей!

II

Второй недостаток «Крокодила», по мнению Н.К.
Круп­ской, заключается в том, что здесь я пародирую Некрасова. Приводя такие строки:

Узнайте,
милые друзья,Потрясена душа моя, —

Н.К. Крупская пишет:

«Эта
пародия на Некрасова не случайна: Чуковский не­навидит Некрасова».

Между тем
это – пародия не на Некрасова, а на «Мцы­ри» Лермонтова:

Ты слушать исповедь
моюСюда пришел. Благодарю!

Хотя, признаться, я не совсем понимаю, почему
нельзя пародировать того или другого поэта. Разве пародия на поэ­та свидетельствует
о ненависти к нему? Ведь тот же Некра­сов много раз пародировал Лермонтова, – неужели
из нена­висти? Стоит прочитать любую научную работу по истории и теории пародии, чтобы
эти упреки пали сами собой.

Часть вторая

Говорит ему печальная жена:

“Я с детишками намучилась одна:

То Кокошенька Лёлёшеньку разит,

То Лёлёшенька Кокошеньку тузит.

А Тотошенька сегодня нашалил:

Выпил целую бутылочку чернил.

На колени я поставила его

И без сладкого оставила его.

У Кокошеньки всю ночь был сильный жар:

Проглотил он по ошибке самовар, –

Да, спасибо, наш аптекарь Бегемот

Положил ему лягушку на живот”.

Опечалился несчастный Крокодил

И слезу себе на брюхо уронил:

“Как же мы без самовара будем жить?

Как же чай без самовара будем пить?”

Но тут распахнулися двери,

В дверях показалися звери:

Гиены, удавы, слоны,

И страусы, и кабаны,

И Слониха,

Щеголиха,

Стопудовая купчиха,

И Жираф – важный граф,

Вышиною с телеграф, –

Всё приятели-друзья,

Всё родня и кумовья.

Ну соседа обнимать,

Ну соседа целовать:

“Подавай-ка нам подарочки заморские,

Угости-ка нас гостинцами невиданными!”

Отвечает Крокодил:

“Никого я не забыл,

И для каждого из вас

Я подарочки припас!

Льву –

Халву,

Мартышке –

Коврижки,

Орлу –

Пастилу,

Бегемотику –

Книжки,

Буйволу – удочку,

Страусу – дудочку,

Слонихе – конфет,

А Слону – пистолет…”

Только Тотошеньке,

Только Кокошеньке

Не подарил

Крокодил

Ничегошеньки.

Плачут Тотоша с Кокошей:

“Папочка, ты нехороший!

Даже для глупой Овцы

Есть у тебя леденцы.

Мы же тебе не чужие,

Мы твои дети родные,

Так отчего, отчего

Ты нам не привёз ничего?”

Улыбнулся, засмеялся Крокодил:

“Нет, детёныши, я вас не позабыл:

Вот вам ёлочка душистая, зелёная,

Из далёкой из России привезённая,

Вся чудесными увешана игрушками,

Золочёными орешками, хлопушками.

То-то свечки мы на ёлочке зажжём,

То-то песенки мы ёлочке споём:

“Человечьим ты служила малышам,

Послужи теперь и нам, и нам, и нам!”

Как услышали про ёлочку слоны,

Ягуары, павианы, кабаны,

Тотчас за руки

На радостях взялись

И вкруг ёлочки

Вприсядку понеслись.

Не беда, что, расплясавшись, Бегемот

Повалил на Крокодилицу комод,

И с разбегу круторогий Носорог

Рогом, рогом зацепился за порог.

Ах, как весело, как весело Шакал

На гитаре плясовую заиграл!

Даже бабочки упёрлися в бока,

С комарами заплясали трепака.

Пляшут чижики и зайчики в лесах,

Пляшут раки, пляшут окуни в морях,

Пляшут в поле червячки и паучки,

Пляшут божии коровки и жучки.

I

Н.К.
Крупская утверждает, что в моем «Крокодиле» есть какие-то антисоветские тенденции.

Между
тем «Крокодил» написан задолго до возникнове­ния Советской республики. Еще в октябре
1915 года я читал его вслух на Бестужевских курсах, выступая вместе с Мая­ковским,
а в 1916 году давал его читать М. Горькому.

В то время «Крокодила» считали не
Деникиным, но кай­зером Вильгельмом II.

При таком критическом подходе к детским
сказкам мож­но неопровержимо доказать, что моя Муха-Цокотуха есть Вырубова, Бармалей
– Милюков, а «Чудо-дерево» – сатира на кооперацию.

Ведь утверждал же один журналист
по поводу моего «Мойдодыра», что там я прикровенно оплакиваю горькую участь буржуев,
пострадавших от советского строя. – «Чи­тайте сами, – говорил журналист:

Одеяло
убежало,Улетела простыня,И подушка, как лягушка,Ускакала от меня.

Что
это, как не жалоба буржуя на экспроприацию его имущества!»

У меня нет никаких
гарантий, что любая моя сказка – при желании критика – не будет истолкована именно
так.

Но к счастью, когда мой «Крокодил» появился в печати (в январе 1917 года),
миллионы детей сразу поняли, что «Крокодил» есть просто крокодил, что Ваня есть просто
Ва­ня, что я сказочник, детский поэт, а не кропатель политиче­ских памфлетов.

Понял
это и Петроградский Совет Рабочих, Крестьянских и Солдатских Депутатов, издавший эту
книгу в 1918 году и рас­пространивший ее в несметном количестве экземпляров.

Л.К. Чуковская – А.М. Горькому

<14 февраля
28 г.>

Глубокоуважаемый Алексей Максимович.

Я
с детства привыкла знать, что если с писателем случа­ется несчастье – нужно просить
защиты у Горького.

С моим отцом, писателем К. И. Чуковским, случилось большое
несчастье, и я обращаюсь к Вам, Алексей Максимо­вич, за помощью.

После революции,
отойдя от критической работы, К. И. работал в двух областях: в области создания детской
книги и в области изучения Некрасова. «Крокодил» – книга, напи­санная еще до революции;
после революции вышли следую­щие детские книги К. И.: «Мойдодыр», «Тараканище», «Муркина
книга», «Мухина свадьба», «Пятьдесят поросят» (фольклор) и мн. др. Успех этих книг
у детей – огромный, книги выдержали много изданий.

За последнее 10-летие К.
И. вплотную подошел к изуче­нию Некрасова. Им найден целый ряд ненапечатанных про­изведений
Некрасова, им восстановлено множество иска­женных цензурою строк. Им написана книга
о Некрасове «Некрасов, как человек и поэт» и, наконец, им проредакти­ровано для Госиздата
Полное Собрание Сочинений Некра­сова. В этом Собрании Сочинений имеется множество
впер­вые печатаемых стихов Некрасова и, кроме того, почти каждое стихотворение в этом
издании снабжено обширным комментарием.

Составление этих комментариев потребовало
от К. И. двух лет упорной работы.

Академические круги признали издание Некрасова
(Гиз, 1927) под редакцией К. И. – наиболее полным изо всех, ког­да-либо бывших.

В
«Московской правде» от 1/II 28 г. появилась рецензия Н. К. Крупской, прилагаемая мною
к этому письму. В своей рецензии Н. К. утверждает 1) что книгу Чуковского «Кроко­дил»
давать детям нельзя, 2) что «Чуковский ненавидит Не­красова».

О первом утверждении
я писать не стану.

Но я хотела бы, Алексей Максимович, чтобы Вы реши­ли: права
ли Н. К. в своем утверждении, что Чуковский не­навидит Некрасова?

Чуковский
пародирует в указанном отрывке не Некрасо­ва, а Лермонтова: «Мцыри». Кроме того, пародия
ведь от­нюдь не является доказательством ненависти к пародируе­мому автору… Н. К.
надергала несколько фраз из статей К. И. о Некрасове, вероятно, не потрудившись прочесть
эти статьи до конца. А между тем, каждый, внимательно прочитавший книгу Чуковского
о Некрасове, знает, что цель этой книги – не обвинение и не оправдание Некрасо­ва,
а правдивое освещение его жизненного и творческого пути. Некрасов был барином-картежником
– и в то же время великим поэтом и великим революционным бойцом. Чуковский в своей
книге говорит: в том и заключается осо­бое очарование и особая патетика некрасовской
личности, что он проповедовал освобождение народа несмотря на свое барство, что он
был великим поэтом, несмотря на свое картежничество… Неужели для того, чтобы в наше
время чтить Некрасова – нужно непременно причесать его под безгрешного пролетария,
ратующего за диктатуру пролета­риата и строительство социализма в одной стране – в
50-х годах прошлого века?

Рецензия Крупской равносильна декрету о запрещении
книг К. И. Половина его детских книг уже запрещена ГУСом; ходят слухи, что редактура
нового издания будет пору­чена не ему…

К. И. совершенно подавлен. С ним происходит
очень страшная вещь: впервые в жизни он не в силах работать. Свою работу над книгой
о Толстом и Некрасове он бросил – говорит, что ему незачем, не к чему работать.

А
между тем, как бы ни оценивать писательскую лич­ность К. И.— нужно признать,
что он большой труженик, что он 26 лет своей писательской деятельности трудится не
покладая рук… и что Надежда Константиновна плюнула ему в лицо незаслуженно. Как
бороться с этой травлей специа­листа – я не знаю. Я обращаюсь за помощью к Вам и крепко
надеюсь на то, что Вы поможете восстановить справедли­вость.

Глубоко Вас уважающаяЛ. ЧуковскаяЛенинград, 14 февраля
28 г.

М. Горький – «Письмо в редакцию»

<14 марта 1928>

Уважаемый тов.
редактор! В № «Правды» от 1 февраля 1928 г. напечатана рецензия Н. К. Крупской о «Крокодиле»
К. Чуковского. Попутно автор рецензии критикует и отлич­ную работу Чуковского о Некрасове.
Мне кажется, что кри­тика слишком субъективна, а потому – несправедлива. Не­льзя же
обвинять Чуковского «в ненависти» и Некрасову на том основании, что Чуковский указывает:
в детстве Некра­сов «был обыкновенный помещичий сынок», а в 17 лет «ма­лоразвитым
подростком» – таковы факты. Не вижу призна­ков «ненависти» и в том, что Чуковский
указывает на «по­мещичье» происхождение Некрасова. Не понимаю, как можно назвать «мелкими
плевками» такие фразы Чуковско­го, как выписанные автором рецензии: «У него был вели­кий
талант отыскивать и приманивать таланты», или «но­вые настроения передовой молодежи
могуче отразились на творчестве Некрасова», или «когда Некрасов заболел, его поклонение
народу приняло еще более страстный харак­тер».

Все это совершенно не является
материалом для обвине­ния Чуковского «в ненависти» к Некрасову и в идейной вражде
к нему. Неверным кажется мне и указание на то, что Чуковский «вложил в уста крокодила
пафосную пародию на Некрасова». Во-первых: почему это «пафосная пародия»? А уж если
пародия, то скорее на «Мцыри» или на какие-то другие стихи Лермонтова. Очень странная
и очень неспра­ведливая рецензия.

Помню, что В.И. Ленин, просмотрев первое издание
Не­красова под редакцией Чуковского, нашел, что это «хоро­шая толковая работа». А
ведь Владимиру Ильичу нельзя от­казать в уменьи ценить работу.

М. Горький, Сорренто 25 февраля 1928«Правда», 14 марта 1928
года