Любовь воронковадевочка из города (сборник)

Очень краткое содержание

Великая Отечественная война, село Нечаево. В дом семьи Шалихиных попросились на ночлег беженки из города, с которыми была сирота Валентина. Дарья Шалихина оставила девочку у себя, несмотря на то, что у неё трое своих детей, а муж-кормилец ушёл на фронт.

Свёкр Дарьи считал, что городской девочке будет трудно приспособиться к деревенской жизни. Дети неласково встретили Валентинку, устраивали ей злые пакости, но Дарья заступалась за девочку.

Продолжение после рекламы:

Соседские дети разглядывали «городскую», расспрашивали о том, как погибла её мама. Валентинка вспомнила авианалёт, во время которого погибли её родные, и расплакалась, а Дарья отругала детей за то, что те причинили девочке боль.

На день рождения Дарьи Валентинка предложила детям сделать матери подарок. Оставшись одни, они вымыли посуду и нарисовали на печи танковую бригаду, а Валентинка разрисовала стол красными цветами. Дарья хотела отругать детей за испорченные стол и печь, но Валентинка объяснила, что это подарки на день рождения. Дарья успокоилась и обрадовалась, что не надо никого наказывать.

Пришедшие поздравить Дарью соседки неодобрительно отозвались о Валентинке: слишком худа и слаба, не работница для деревни, да и неизвестно, кто её родители. Дарью волновало, что девочка ещё не назвала её мамой. Она написала мужу на фронт и спросила: правильно ли она сделала, что удочерила городскую девочку-сироту?

Когда взрослых не было дома, дети сами занимались хозяйством. Им не нравилось, что Валентинка не умеет ни картошку из погреба достать, ни телёнка накормить. Но со временем девочка начала привыкать к деревенской жизни и к своей новой семье, но всё ещё не могла назвать Дарью мамой.

Брифли существует благодаря рекламе:

Пришла весна. Валентинка перестала бояться свёкра Дарьи: она поняла, что страшноватый с виду дед очень добрый. Девочка научилась ухаживать за ягнятами, которых раньше видела только на картинке. Она сочиняла сказки и рассказывала их детям Дарьи.

На речке начался ледоход. Младший сын Дарьи случайно оказался на плывущей льдине. Валя зашла в ледяную воду и спасла мальчика. Деревенские дети начали смотреть на девочку с уважением.

Деревенские жители выпустили из хлевов скотину. Большой бык бросился на Валентинку. Девочка с криком «мама» прижалась к Дарье. «Трудное слово» было произнесено.

Дарья получила письмо с фронта. Её муж одобрил то, что жена удочерила девочку. После этого письма дети Дарьи перестали считать Валю чужой.

МАЛЕНЬКИЙ СОКОЛИК

Рис. Н. КноррингСолнышко сошло с полуденной высоты, но пригревало ещё очень горячо. Так горячо, что видно было, как над зем­лёй дрожит и струится знойный воздух.

Таня с Алёнкой сидели на брёвнышках и слушали, как под навесом щебечут молодые ласточки. Вдруг на задворки прибежала Нюра.

— Вы тут сидите и ничего не знаете,— закричала она,— а на конюшне жеребёнок родился!

Все побежали на конюшню. Конюшня стояла на самом краю деревни, возле пруда. Она была большая, со стеклян­ными окошками. Лошадей в конюшне не было — все работа­ли. Только в одном стойле стояла рыжая Зорька. Дед подстилал ей чистую солому. Он увидел ребятишек и заворчал:

— Ну, чего пришли? Не видали вас!

Но девочки всё-таки подошли поближе и увидели, что возле Зорьки стоит маленький жеребёночек.

— Ух ты, миленький! — воскликнула Таня,— Ух ты, хорошенький! А на лбу звёздочка!.. Дедушка, дай я его поглажу.

— Нет уж, не гладь,— сказал дед.— Видишь, он и так боится.

Жеребёнок поводил ушами, косился на Таню, прижимал­ся к матке. А дед ласково уговаривал его:

— Ну-ну, Соколик, не пугайся! Мы тебя не обидим.

Рис. Н. КноррингПрихрамывая, шёл мимо конюшни счетовод Иван Сер­геевич. Он пришёл с войны раненый, с тех пор с костылём ходит.

— Эй, Мироныч! — крикнул он деду.— Говорят, у тебя прибыль сегодня?

— А то как же! — гордо ответил дед,—Иди полюбуйся.

Счетоводу жеребёнок понравился.

— Ишь ты, долгоногий какой! У нас в кавалерии такие были.

Шла на пруд тётка Марья. Поставила вёдра среди доро­ги и тоже зашла в конюшню.

— Вот и хорошо,— сказала она,— хозяйство наше при­бавляется.

Потом пришёл старик сторож. Ему тоже хотелось же­ребёнка посмотреть. Но дед увидел, что много народу соб­ралось, замахал рукой:

— Нет уж, идите-ка, пожалуй! Нечего лошадь трево­жить.

Все пошли со двора.

— Будь здоров, Мироныч,— сказали деду,— выхаживай коня.

— Да уж выходим,— ответил дед,— не беспокойтесь!

Но девочкам не хотелось уходить. Они ещё постояли у во­рот, посмотрели, как жеребёночек ходит возле матки и пома­хивает хвостом. А хвост у него пушистый, кудрявый и ещё совсем маленький.

СТАДО ИДЁТ ДОМОЙ

Рис. Н. КноррингСолнце спускалось всё ниже да ниже. Докатилось оно до леса, посветило ещё немного и спряталось за ёлки.

Сумерки вошли во двор. Трава стала влажной и про­хладной, и закрылись на ночь алые цветы мальвы.

За околицей послышалось блеянье овец и мычанье коров.

— Скотину гонят,— сказала Тане бабушка.— Встречать помогай!

Первой во двор вошла корова Милка, большая, белая, рога калачом

Важно, ни на кого не глядя, прошла Милка в свой закуток. Она знала, что там приготовлена ей свежая трава

Вслед за коровой вошла тёлочка Нежка.

У Нежки жёлтая спина, а ноги белые, будто в чулочках. Она как вошла во двор, так и начала мычать. Это значит, давайте ей пойла.

Бабушка вынесла ей пойло, а потом водворила тёлочку на место и ушла в избу.

Вот и дедушка убрал лошадей, идёт домой. Вошёл де­душка во двор, остановился под тополем.

— Эко пахнет как! — сказал он.— Как вечер, так это де­рево будто мёд на землю проливает!..

НА ПОЛДНИ

Прозвонил колокол на обед. Мать пришла с работы и по­ставила грабли у крыльца.

Таня выбежала к ней:

— Мамушка! Ну, чья бригада больше сработала — твоя или Марьина?

Мать улыбнулась:

— Моя.

— Ну, значит, теперь за ягодами можно?

— Вот какая ты, дочка! — сказала мать с упрёком.— Мы-то свой участок убрали, а Марьина бригада ещё не управилась.

— Ну и пусть они управляются!

— А если дождь?

— Ну и что же? Сено-то Марьино!

— Не Марьино и не моё, а наше общее, колхозное. Мы свою делянку убрали — значит, надо Марьиной бригаде по­мочь. Чем больше мы сена уберём, тем больше скотины у нас в колхозе будет. А чем больше скотины, тем колхоз богаче. А чем колхоз богаче, тем и нам с тобой жить лучше! Поня­ла? Ну-ка, принеси из сеней холодной водицы — я руки вы­мою, да надо идти на полдни, корову доить!

Рис. Н. Кнорринг

Мать вытерла фартуком потное, красное от загара  лицо, вымыла руки, взяла подойник и пошла доить корову на луг, туда, где стадо полднюет — отдыхает в холодке, пережидает полуденную жару.

Таня увязалась за ней. Кого бы ещё позвать? Разве Нюру Туманову? Нюре не очень-то хотелось идти по жаре, но она подумала, что хорошо бы искупаться, и пошла.

Таня не знала, звать ей Алёнку или нет. Может, она те­перь губы надула и сердится? Но Алёнка увидела, что де­вочки собрались на луг и сама прибежала. А Дёмушку и звать не надо было — он и так нигде не отставал.

Только Снежок остался дома. Он приподнял голову, по­смотрел на них из-под крыльца и опять улёгся — не стоит бе­жать, в холодке лучше… И к тому же Таня больно оттас­кала его за уши, когда он вернулся. Ну их, пусть идут…

Но когда девочки зашли за околицу, Снежку стало скуч­но. Он вскочил и пустился за ними, хлопая ушами.

Шли через ржаное поле по горячей белой дорожке. Гус­тая рожь стояла по сторонам — ничего не видно, только си­нее небо да высокие колосья над головой. Колосья задевали волосы матери, проводили ей по щекам своими шелковисты­ми усиками.

— Хорошая нынче рожь,— сказала мать,— ишь как дружно колосится!

За ржаным полем на цветущей луговине стояли малень­кие домики. Это колхозная пасека. Пчёлы гудели над пёст­рыми цветами.

— Идите потихоньку! — предупредила мать.— Не бегай­те, не сердите пчёл.

Таня спряталась за мать, уцепилась за её юбку.

Алёнка тоже шла осторожно и зорко поглядывала кру­гом — не летит ли откуда пчела. А Нюра и совсем затаила дыхание

Вдруг Дёмушка остановился и закричал:

— Алёнка!

Он стоял и отмахивался рукой от пчелы, которая гудела над его головой. Но чем больше он отмахивался, тем серди­тее гудела пчела.

Дёмушка побежал, и в эту минуту — раз! — пчела тяп­нула его прямо за щёку. Да так больно, будто огнём обо­жгло. Дёмушка заревел.

— Ничего,— сказала мать,— пройдёт!

Дёмушка поплакал и перестал. А когда пришли на луг, где коровы отдыхали, то все увидели, что щека у Дёмушки раздулась, будто он засунул туда орех. Девочки поглядели на него и засмеялись:

— Дёмушка, покажи, что ты за щёку спрятал?

СНЕЖОК РАЗГОВАРИВАЕТ

Рис. Н. КноррингБабушка процедила парное молоко, налила Тане полную кружку. Таня съела с молоком ломоть чёрного хлеба и вы­шла на крыльцо. На крыльце лежал Снежок. Увидев Таню, он застучал хвостом, обрадовался.

— Миленький! — сказала Таня и уселась возле Снежка.

Она обняла его за шею и прилегла головой к его длин­ной белой шерсти, в которой плотно засели репьи.

Глаза у неё закрывались. От Снежка пахло псиной, но он был мягкий и тёплый, и Тане возле него было очень уютно…

Чуть слышно шелестели берёзы над крыльцом. Тёплый ветерок приносил свежие лесные запахи.

Рис. Н. Кнорринг

Откуда-то издалека слышались ей голоса матери и ба­бушки, звякала посуда на столе…

«Ужинать собирают»,— подумалось Тане.

И вдруг Снежок повернулся к ней и прошептал ей на ухо:

«А знаешь, твоя кукла там, в траве, лежит, возле кусти­ков… Я тебе её принесу завтра…»

Вышла мать на крыльцо — звать Таню ужинать.

— Глядите-ка,— сказала она,— наша Татьянка, никак, вместе со Снежком уснула!

Она взяла Таню на руки, раздела её, уложила в постель и опустила полог.

НА РЕКЕ

Рис. Н. КноррингСтадо полдневало в лесочке у реки. Коровы стояли и ле­жали среди берёзок в холодке и лениво жевали жвачку. Две пёстрые коровы забрели по колено в воду и стояли там не­подвижно. Доярки с колхозной фермы уже доили коров. Ко­ровы были все крупные, чёрные с белым.

На зелёной луговинке, под тенью берёзы, блестели боль­шие светлые бидоны. Учётчик Петя Дроздов стоял возле этих бидонов. Доярки приносили к нему тяжёлые, полные молока подойники:

— Это — от Зорьки…

— Это — от Красотки…

— Это — от Ласточки…

А учётчик мерил молоко, чтобы знать, сколько какая ко­рова даёт молока, и сливал надоенное в бидоны.

Мать пошла искать свою корову. Белая черноглазая Мил­ка лежала под кустом. Она увидела хозяйку, встала не спе­ша и вытянула шею: корочка есть? Мать дала Милке ко­рочку, погладила её и села доить.

Рис. Н. КноррингДевочки уже плескались в речке, брызгались и визжали на весь луг. Таня очень любила свою речку. Да и как было не любить её — такая она тихая, светлая, все камушки и ра­ковинки на дне видны сквозь воду!

Тут, где вода еле достаёт до колен, хорошо. А вон у того берега, под густыми вётлами, вода тёмная, и на дне ше­велятся косматые водоросли. И, как нарочно, жёлтые бубен­чики растут именно там. Из их стеблей можно делать очень красивые цепочки, а среди жёлтых лепестков у них есть твёрдые тёмно-зелёные кувшинчики, которые годятся для ку­кол. Но попробуй достань их!

Вскоре на реку пришли ребята. Они прошли мимо дев­чонок на омут — не будут же они здесь, на мели, барахтать­ся! А потом Серёжа Таланов взял да и приплыл с омута, залез в осоку и начал рычать, будто какой-нибудь зверь.

Девочки сначала испугались. А потом увидели, что это Серёжа, и пристали:

— Достань бубенчиков!

 Серёжа стал на самом глубоком месте — там ему было чуть-чуть выше пояса.

— И купаются тоже! — усмехнулся он.— Тут и окунуть­ся-то негде. Эх, мелюзга!

Но бубенчики достал, бросил их на берег. А сам уплыл обратно на омут. Мать подоила корову, подошла к реке.

— А ну-ка, вылезайте! — сказала она,— Ведь посинели, а всё-таки будут в реке сидеть, пока не выгонишь!

ПОРОСЁНОК

Рис. Н. КноррингТаня подошла к слуховому оконцу, поглядела вниз — ух, до чего высоко!

И отсюда она увидела, что Алёнка сидит у них во дворе на брёвнышке, дожидается Таню. Таня нахмурилась: вот беда! Ну что она скажет Алёнке? Хоть бы спрятаться от неё куда-нибудь…

Таня слезла с чердака и через заднюю калитку пробра­лась в коровник. Оттуда она хотела пройти прямо на усадь­бу да и убежать подальше.

Но около овчарника Таня поскользнулась на соломе и схватилась за щеколду, чтобы не упасть. Щеколда вдруг вы­скочила, и дверь открылась.

В овчарнике жил поросёнок. Поросёнок скучал в тесном и душном закутке. Когда дверь открылась, он сразу поднял пятачок, понюхал свежий воздух, радостно хрюкнул и со всех ног ринулся из овчарника.

— Ай! — закричала во дворе Алёнка.

Таня стояла за дверью овчарника и смотрела, как буше­вал поросёнок. Он вертел головой, хрюкал и носился по дво­ру взад-вперёд, взвизгивая от радости. Подбежал к ска­мейке — опрокинул её. Подбежал к тазу с водой — перевер­нул таз и воду пролил. А потом увидел Алёнку и быстро за­семенил к ней. Алёнка вскрикнула, выбежала со двора, и синее платье её замелькало за палисадником.

— Вот как! —засмеялась Таня. И тотчас закричала: — Бабушка, бабушка, скорей — поросёнок выскочил!

ЛАСТОЧКИ

Рис. Н. КноррингТаня прошла через двор к палисаднику.

Возле сирени на самом солнцепёке росли в палисад­нике весёлые цветы мальвы.

Таня подняла голову к розовым бутонам — как они высо­ко растут! — взялась рукой за шершавый стебель; стебель покачнулся, и капелька росы из алого цветка упала ей пря­мо на лицо.

—  Ещё один расцвёл! — закричала Таня.— Мамушка, гляди — самый красный развернулся! Вот бы наш папка поглядел, если бы жив был,— он бы обрадовался!

Мать сжала губы и ничего не ответила. У Тани отца не было — он погиб на войне.

—  А что, не правда? — сказала Таня.— Не обрадовал­ся бы? А ты сама всегда говорила, что папка эти цветы лю­бил!

—  Любил,— ответила мать.

Рис. Н. Кнорринг

С шумом пролетела стайка маленьких чёрных ласточек, нагрянула на старую берёзу.

—  Любил он эти цветы…— повторила мать,— и ласточек любил. Ишь как кричат, как рты разевают. Уже оперились, а всё ещё у матери корму просят.

Пролетела, просвистела синим крылом большая ласточ­ка, поймала на лету козявку и сунула детёнышу в широкий жадный рот. Маленькая птичка трепыхнула крылышками и чуть с ветки не свалилась.

А остальные ещё пуще подняли крик.

В это время пришёл дедушка.

Он убирал на конюшне лошадей, потому что он колхоз­ный конюх.

Дедушка стал мыть руки под рукомойником. А бабушка увидела из окна, что дед пришёл, и закричала:

Герой Саламина

Родительская категория: Детские рассказы Категория: Воронкова Любовь

Опубликовано: 18 Май 2015

Просмотров: 3579

Повесть «Герой Саламина» раскрывает читателю события давних времен античной истории — греко-персидских войн. Героическая борьба Древней Эллады за свою независимость против сильнейшего врага осталась в памяти человечества. Сохранились и прославленные подвигами имена героев, защищавших родину. Одно из этих имен сохранила нам история — имя Фемистокла, афинского демократа, который сумел объединить разрозненные эллинские племена и поднять их против несметных войск персидского царя. Силой духа, ума и таланта, а главное — силой беззаветной любви к родной земле Фемистокл совершил невозможное. Возглавив битву при Саламине (480 год до н. э.), он разбил персидский флот, считавшийся непобедимым.

Битва при Саламине, после которой царь Ксеркс бежал от берегов Эллады, была одной из решающих битв в этой тяжелой войне. Античные историки бережно сохранили имя Фемистокла, увенчали его лаврами. Но увенчали уже после того, как он умер. При жизни же своей Фемистокл изведал в полную меру не только счастье славы, но и тяжкие горести, и обиды, и утраты… О жизни человека, умевшего ради отчизны не остановиться даже перед собственной смертью, и написана эта книга.

ДЕДОВА КАЛОША

После обеда мать снова ушла на покос. Бабушка легла на лежанку отдохнуть, а дед взял дерюжку и отправился куда-то искать холодку.

Таня сунулась было к бабушке:

— Бабушка, что же ты, про куклу-то забыла?

Но бабушка отмахнулась от неё, как от мухи:

— Да не забыла, сделаю… Уйди, дай отдохнуть!.. — И отвернулась к стенке. Тихо и сонно стало в избе. Таня вышла на улицу.

Рис. Н. КноррингСтояла жара. Солнце так припекало, что на дорожке у крыльца босыми ногами горячо было стоять. Птицы при­молкли… Куры попрятались в тень под сиренью и лежали, раскрыв клювы от жары.

Гуси столпились возле таза с водой, ныряли головами в воду, булькали. Потом гусак при­думал: влез в таз и уселся. Вода полилась через край, а он, весьма довольный, плескался и встряхивал крыльями. Когда он вылез, воды в тазу осталось на донышке, да и та была грязная-прегрязная.

Таня заглянула под крыльцо:

— Снежок, ты тут?

Снежок лежал неподвижно, вытянув лапы. Он открыл один глаз, посмотрел на Таню и снова закрыл: не до тебя, пропадаю от жары!

Таня встретила на улице Алёнку:

— Пойдём за цветами на луг? Венков навьём!

— Пойдём,— сказала Алёнка.

Девочки пошли на луг. Но только дошли они до околи­цы, как вдруг вдоль деревни пролетел вихрь. Зашумели вётлы над прудом, закружились по дороге соломинки и клоч­ки сена. Чёрная туча поднялась из-за сарая и надвинулась на небо.

Мимо околицы к большим сараям, одна за другой, про­мчались грузовые машины, чуть не до облаков нагружен­ные сеном. Машины круто затормозили у раскрытого сарая. Из кабин торопливо вылезли колхозницы, приехавшие с покоса. Шофёры тоже выскочили. И все, с опаской погляды­вая на тучу, принялись развязывать верёвки, которыми бы­ло перетянуто сено.

Торопливо подошёл председатель колхоза Степан Пет­рович.

— Давай скорей! — закричал он.— Туча близко!

Сено свалили с машин, и все бросились убирать его. Сено поддевали вилами и таскали в сарай. И сам председатель таскал — он самые большие охапки поднимал на вилах.

Около скотного двора доярки мыли бидоны.

— Глядите, туча-то какая! — крикнул им учётчик Петя Дроздов.— А у сараев сено не убрано… Девчата, бросай бидоны, побежим помогать! Сено намочит!

Доярки сунули под навес вёдра и бидоны и побежали вслед за Петей к сараям убирать сено.

— Алёнка, а мы-то что стоим? — спохватилась Таня.— Давай и мы помогать!

Рис. Н. КноррингОни побежали к сараю, схватили прислонённые к стене грабли и принялись сгребать сено, которое ветер уже успел разнести по лужайке.

— Молодцы, молодцы, девчатки! — сказал им Степан Петрович.— Так и надо! Привыкайте о колхозном добре за­ботиться.

И только убрали сено в сарай, только втащили послед­нюю охапку, как снова рванул вихрь, загудел и помчался по усадьбам.

— Буря идёт,— сказала Алёнка.— Бежим скорее до­мой!

Девочки побежали. Ветер трепал их платья и волосы. И только успели они вскочить на крыльцо, как по крыше за­стучали крупные капли дождя.

Дождь хлынул сразу, густой, шумный, хлынул так по­спешно, что солнышко и спрятаться не успело. И оттого, что светило солнце, дождь блистал и сверкал, будто звон­кое серебро падало с неба.

Сразу по двору побежали ручьи, а возле коровника разлилась большая лужа.

Перестал дождь так же сразу, как и начался, будто опро­кинули на землю огромный ушат воды. Ещё ярче засияло солнце, ещё душистее запахла цветущая липа. По всей де­ревне звонко запели петухи.

— Ух, и лужу нахлюпало! — сказала Таня.— Вот бы лодку пустить!

— А лодка-то у нас где? — возразила Алёнка.

На крыльце стояли большие дедовы калоши. Таня сбега­ла и принесла одну калошу:

— Вот тебе и лодка!

Калоша поплыла. Но вскоре в неё набралась вода. Ка­лоша отяжелела, а потом вдруг повернулась набок, хлеб­нула воды, булькнула и утонула.

В это время на крыльцо вышел дед.

— Эй, бабка,—закричал он,— а где моя калоша?

— Здравствуйте! — ответила бабушка.— Калоши рас­терял!

— Да тут же они стояли! Одна здесь, а другой нет. Мне идти надо, а они куда-то калошу задевали!

Таня и Алёнка торопливо шарили по дну лужи. Калошу вытащили, вылили из неё воду. Но как её подать деду, та­кую мокрую?

А дед поворчал-поворчал и пошёл на конюшню в одной калоше.

Тогда Таня потихоньку пробежала на крыльцо и постави­ла калошу. Потом они вместе с Алёнкой сели на бревно под солнышко сушиться.

Немного погодя вышла бабушка, увидела калошу, пока­чала головой:

— Совсем чудной старик становится: битый час калошу искал, а она на месте стоит!

Тут Таня не выдержала.

— Бабушка,— сказала она,— ты не говори на дедушку «чудной старик»! А как же он найдёт свою калошу, когда она у нас в луже утонула?

Бабушка только руками развела. А Таня схватила дедову калошу и поставила её к печке — у печки она поскорей вы­сохнет.

СНЕЖОК

Рис. Н. КноррингНа деревне звонил колокол.

Это значит — колхозникам пора на работу. Мать повязалась платком, взяла грабли и пошла на луг. Дед отправился на конюшню посмотреть Зорьку.

У Зорьки скоро должен родиться жеребёнок, поэто­му дед всё ходит и смотрит и всё тревожится.

Таня взяла куклу, обняла её и вышла на улицу. Эта кук­ла была не её — кукла была Алёнкина, в новеньком го­лубом платье. Алёнка только вчера сшила его.

На зелёной лужайке среди улицы маленькие ребятишки играли в «каравай».

Тут был и Ваня Берёзкин, и Дёмушка — Алёнкин брат, и Катя Перепёлкина, и Костя Беляк… С ними была пионерка Ариша Родионова; она учила ре­бятишек петь:

Каравай, каравай,Кого любишь, выбирай! 

Пионеры часто устраивали всякие игры с маленькими ребятишками. Ариша увидела Таню и позвала её:

—  Таня, иди с нами в «каравай» играть!

—  Иду! — откликнулась Таня.— Вот только куклу поса­жу куда-нибудь.

Таня хотела посадить куклу около двора, на брёвнышко, но тут из-под крыльца выскочил Снежок, молодой лопоухий пёс с озорными глазами.

Он уже успел сбегать на скотный двор, сунулся в свиную кормушку, промчался на реку к ребятам, которые ловили рыбу, и ухитрился стащить у них из ведра плотицу. Вер­нувшись, доел в своей плошке вчерашние щи, улёгся в хо­лодке и решил вздремнуть. Но увидел Таню — не вытерпел и начал прыгать вокруг неё, хватать её за платье то с одного бока, то с другого.

—  Отстань, Снежок! — прикрикнула Таня. — Отстань, го­ворят!

Она оттолкнула Снежка и нечаянно выронила куклу. А Снежок словно этого и ждал — подскочил, схватил куклу и помчался по улице.

Читательский дневник по рассказу «Что сказала бы мама» Любови Воронковой

Название произведения: «Что сказала бы мама».

Число страниц: 2.

Жанр произведения: рассказ.

Главные герои: Гринька, Федя, Ваня, Васятка, отец, бабушка.

Характеристика главных героев:

Ваня — отважный и смелый.

Не подал виду, что ему больно от укусов пчёл.

Гриня и Федя — трусливые мальчишки.

Отказались помогать товарищу.

Васятка — маленький и глупенький.

Не знал, что не надо махать руками перед пчёлами.

Отец — мудрый и заботливый.

Похвалил сына за его поступок.

Бабушка — простодушная и забавная.

Считала Ваню простофилей и глупым, что полез на пасеку.

Краткое содержание рассказа «Что сказала бы мама»

Однажды бабушка надумала сварить щи и отправила мальчишек нарвать щавеля.

Но ребята случайно зашли на пасеку.

А когда они стали выбираться оттуда, то услышали плач.

Это был мальчик Васятка.

Он плакал и отгонял от себя пчёл.

Гриня и Федя побоялись быть тоже искусанными и побежали домой.

А Ваня пробрался к мальчишке и отвёл его к маме.

Отец сказал, что мама похвалила бы Ваню.

План рассказа:

1. Бабушка посылает ребят нарвать щавеля.
2. Пчельник.
3. Плач Васятки.
4. Гриня и Федя уходят.
5. Ваня приводит мальчика домой.
6. Искусанный и опухший Ваня.
7. Отец хвалит сына.

Основная мысль рассказа «Что сказала бы мама»

Главная мысль рассказа заключается в том, что нужно помогать близким и подставлять своё плечо в трудную минуту.

Основная идея рассказа в том, что нельзя бросать товарища в беде.

Чему учит рассказ

Рассказ учит нас храбрости, смелости и отваге.

Учит помогать друзьям в беде.

Учит тому, что иногда нужно хорошенько обдумать свои действия, чтоб самому не пострадать.

Краткий отзыв о рассказе «Что сказала бы мама» для читательского дневника

Прочитав этот рассказ, я подумала о том, что настоящий друг никогда не бросит в трудную минуту.

А настоящий герой никогда не оставит в опасности другого человека.

Так поступил Ваня и он молодец.

Это интересный и поучительный рассказ.

Автору удалось показать, как по-разному вели себя мальчики в минуту опасности.

Мне очень понравился Ваня, который хоть и боялся, но спас маленького мальчика.

Он проявил свои самые лучшие качества и мама обязательно похвалит его.

Я всем советую прочитать эту книжку и никогда не бросать товарищей в трудную минуту.

Пословицы к рассказу

• Храбрость стоит, а трусость бежит.
• Кто скоро помог, тот дважды помог.
• Сам погибай, а товарища выручай.
• Друг верный в деле проверенный.
• Дорога помощь вовремя.

СЕРЕНЬКИЙ ЗВЕРЕК

Рис. Н. КноррингЗасинело на улице. Тоненький светлый месяц заглянул в окна. Мать взяла подойник, зажгла фонарь и сказала Тане:

— Пойдем со мной, дочка. Запоздала я сегодня корову доить, помоги мне.

В коровнике тепло и как-то дремотно. Пахнет свежей травой, соломой. Корова жуёт жвачку и сердито сопит; и что это её нынче не доят так долго?

Наверху, на насестах, сидят куры. Они сидят бок о бок, прижавшись друг к другу мягкими перьями. Вот одна поше­велилась во сне, уронила пёрышко. А петух увидел огонёк, поднял голову и смотрит на Таню.

Рис. Н. КноррингТаня держит фонарь, а от фонаря и свет и тени. Длин­ные тени, до самой крыши. Покачаешь фонарь — и они ка­чаются.

Вдруг Таня перестала качать фонарь и затаила дыхание. В сумеречном свете фонаря она увидела какого-то зверька. Этот зверёк, серый, с длинным хвостом, бесшумно лез вверх по столбу на овчарник.

Рис. Н. Кнорринг— Мамушка,— прошептала Таня,—гляди, кто на овчар­ник-то полез!

Мать подняла голову. Зверёк уже убежал. Но мать успе­ла увидеть его.

— А, так вот это кто яйца таскает — крыса! — сказала она.— Ну хорошо же. Вот мы завтра поставим капкан — так она живо забудет, как по гнёздам лазить!

ТАНЯ ВЪЕЗЖАЕТ В ДЕРЕВНЮ

Рис. Н. КноррингВысокая трава со всех сторон окружала Таню. Тон­кие лиловые колокольчики покачивались перед ней. Словно белые вырезные тарелочки, блестели в траве ромашки. Ма­линовая липкая дрёма легонько цеплялась за платье.

Где-то внизу, в траве, на сто голосов стрекотали кузне­чики.

Таня оглянулась. Ничего не видно, только головки цве­тов пестреют перед глазами. Да ещё видны ольховые кусты, куда убежал Снежок, и ёлки вдали, высокие и хмурые…

— Снежок! — позвала Таня.— Снежок, где ты?

И пошла дальше, до самых кустов.

Свежая зелёная тень лежала в кустах, и кругом было тихо-тихо.

Тане стало страшно. Она повернула назад, попробовала бежать… Но куда побежишь, когда ни тропки нет, ни дорож­ки и дом неизвестно где! Таня вышла на бугорок, оглянулась и заплакала. Сначала она плакала потихоньку, а потом при­бавила голосу. Ей казалось, что она теперь никогда не уви­дит мать, и бабушка больше не испечёт ей пирожка, и дед не встретит её у конюшни. И она закричала громко и от­чаянно:

— Мама-а! Мамушка-а!

Но никто не отвечал ей, только орешник шептал что-то своими шершавыми листьями.

Вдруг откуда-то издали сквозь кусты долетела к Тане пе­сенка. Прозвенела и умолкла, словно ветерок унёс её. Таня обрадовалась: значит, где-то близко народ есть — и побежа­ла туда, откуда донеслась песня. Пушистые пахучие цветы кивали Тане из-под кустов. На светлых полянках из травы поглядывали на Таню красные ягоды… Но Таня бежала не останавливаясь.

Скоро берёзки и орешины расступились, и Таня вышла на широкий солнечный луг. Скошенная трава рядами лежа­ла на лугу. А на дальнем конце луга колхозницы ворошили сено. И среди них Таня сразу увидела свою мамушку. Бе­жать по скошенному колко, и Таня тихонько пошла через луг.

— Ты как сюда попала? — удивилась мать.

— Снежок куклу утащил,— сказала Таня,— вот я за ним и побежала.

— А где же кукла?

Не знаю. Он её спрятал где-то…

— Вот какой негодный этот Снежок! — сказала мать.— Ну, мы ужо ему зададим!

Мать разговаривала с Таней, а сама не переставала во­рошить сено. Она шла в рядок с другими колхозницами, се­но так и шумело под её быстрыми граблями.

— Мамушка,— сказала Таня,— в кустах ягод много!

— Ну вот, поди да посбирай.

— А я одна боюсь… Пойдём с тобой!

— Что ты, дочка! — сказала мать.— Да когда мне за яго­дами ходить? Ведь я же бригадир. А наша бригада с Марь­иной соревнуется. Что же, ты хочешь, чтобы твоя мамка от­стающей была? Вон, смотри, как в Марьиной бригаде работают, торопятся!

БЕДОВАЯ КУРИЦА

Рис. Н. КноррингТаня спала под светлым ситцевым пологом. Утром к маленькому оконцу подошёл петух — да как запоёт!

Таня и проснулась. Она подняла полог, посмотрела в оконце — солнышко уже высоко.

Таня слезла с постели и в одной рубашонке вышла во двор.

На дворе мать кормила кур:

— Цып-цып-цыпа-а-а!

Со всех сторон — и с усадьбы, и с улицы, и со двора — бежали и летели куры. Они хлопали крыльями и кудахтали.

—  Ну, как, Танюша, спала?—спросила мать,— Видно, крепко? Моя бригада уже наработалась — мы целый луг скосили и валы разбили, а ты только-только глаза открыла! Ну, расскажи, какие тебе сны снились.

Таня посмотрела на синее небо, на зелёные берёзы… По­смотрела матери в лицо, в её весёлые глаза, улыбнулась и сказала:

—  Не знаю.

Куры расторопно клевали корм. А одна — рябая, мохно­ногая — опоздала.

Рис. Н. Кнорринг

Она спешила откуда-то издалека — шею вытянула, крылья распустила — да впопыхах и налетела на Таню. Таня даже покачнулась.

—  Вот бедовая! — сказала Таня.— Людей с ног сшибает.

А мать засмеялась и поцеловала Таню в тёплые светлые завитки на макушке.

—  Эх ты,— сказала она,— хохлаточка моя! С курицей не справилась! Беги умойся да платье надень, а то бабушка скоро завтракать позовёт.

Волшебный сад Л. Воронковой

Имя Любови Федоровны Воронковой, написавшей «Девочку из города», известно не только в нашей стране. Ее книги читают дети Японии, Чехии, Словакии, Франции, Вьетнама. На многих языках разговаривают герои ее книг, родное слово которых – русское.

Любовь Федоровна родилась в Москве в 1906 году. Умерла в 1976 году. Детство и юность ее прошли в деревне. Она рано узнала нелегкий труд на земле. Научилась делать все работы, необходимые в крестьянском хозяйстве: и сеять, и косить, и молотить. Наверное, с тех пор и родилась у нее привычка работать упорно, с увлечением. Добиваться намеченной цели.

Среди лесов на берегу тихой речки Люба научилась понимать голоса птиц и зверей. И навсегда полюбила русскую природу.

Там стала она сочинять первые стихи. Там училась яркому, поэтичному слову, которое ожило в ее книгах, когда она стала писательницей.

Она написала много книг. И ее писательский труд больше всего хочется сравнить с добрым трудом садовника. В том необыкновенном саду, который она заботливо и радостно растила всю жизнь, есть и маленькие деревца – рассказы и сказки. И большие, с глубокими корнями – повести и даже роман.

Заглянем же в этот чудо-сад. Пройдем по его тропинкам и полянам.

Вот оно – волшебное дерево! У него много стволов, а корень один – в русской деревне. Это проза для младших школьников: «Солнечный денек», «Золотые ключики», «Снег идет», «Волшебный берег», «Девочка из города», «Гуси-лебеди».

А вот еще одно дерево. Тоже многоствольное. Это книги для подростков: «Старшая сестра», «Личное счастье», «Алтайская повесть» – хорошие, добродетельные помощники для тех, кто ищет свое место в жизни. И учат они важным вещам: уважению к труду, настоящей дружбе, чувству собственного достоинства.

В саду творчества все возможно. И потому там выросло совсем уже диковинное дерево. Его могучие корни уходят глубоко в землю древних миров: Грецию, Персию, Среднюю Азию и страны, названий которых нет на современных географических картах. Это исторические произведения: «След огненной жизни», «Мессенские войны», «Сын Зевса», «Герой Саламина».

Живет и не старится сад чудесного садовника. Каждое дерево в нем само по себе, нет одинаковых. У каждого свой облик. И все-таки есть там самое приметное – повесть «Девочка из города».

Эта книга написана в годы войны. Написана человеком, у которого мудрое, участливое сердце.

Своими глазами видела писательница все те бедствия, которые принесла с собой война. Видела разрушенные селенья, горящие дома, беженцев, бредущих по дорогам. И вполне возможно, что среди этих обездоленных людей она увидела героиню своей книжки – Валентинку. Девочку из города, на глазах которой погибла мать.

Валентинка не осталась одинокой. В те лихие дни пришли к ней на помощь незнакомые люди. А чужая женщина стала ей матерью.

Уже долгие годы живут повести «Девочка из города» и «Гуси-лебеди», путешествуя из страны в страну. И всюду они трогают сердца читателей: и маленьких, и взрослых. Это и понятно. Ведь они рассказывают не только о великом горе, но и о великой человеческой доброте. Той, что помогает выстоять в беде и не потерять веру в жизнь. А это остается главным на все времена.

В. Путилина

СРАЖЕНИЕ

Рис. Н. КноррингТанины куклы жили на полу под лавкой.

Их горница с одной стороны была отгорожена бабушкиным сундучком, а с другой — полосатой занавеской.

В горнице стоял деревянный чурбачок, на нём лежала перина и было постелено пёстрое одеяло. Это была кровать. Другой чурбачок был покрыт белым лоскутком — за этим чурбачком куклы обедали. А в жестяной коробке, которая была сундуком, хранились куклины платья.

Куклы у Тани были тряпичные, с размалёванными ще­ками и с волосами из пакли. Таня хмуро сидела перед ними, подперев кулаком подбородок.

«Может, Алёнке Грушу отдать? Жалко. У неё кофточка красная. Матрёшу? Тоже жалко. Дуньку? Вот Дуньку не жалко — она совсем чумазая и волосы у неё почти оторва­лись. Но Дуньку Алёнка не возьмёт, пожалуй».

В это время в избу вошла Алёнка. Таня покраснела и тотчас задёрнула занавеску.

— Давай мою куклу! — потребовала Алёнка.— Где она у тебя?

Рис. Н. Кнорринг

— Она спит,— сказала Таня.

— Где спит? Покажи!

— Не покажу!

— Ты что, не отдавать, да?

Алёнка отдёрнула занавеску. Одни Танины куклы сидели в горнице, а её, новой, нарядной, не было.