Отдохни, Саня!
Мальчик Саня приехал с мамой на дачу, и у него начались новые дни.Он беспрерывно носился с ребятами по пляжу, купался, играл, а к вечеру спрашивал маму:— Что мне теперь делать?Это был неутомимый мальчишка, он нисколько не уставал.Мама ему отвечала в таких случаях:— А теперь ты отдохни.От маминых слов он сейчас же убегал к ребятам, но ребята все разбредались по домам, и он продолжал играть сам с собой. С самим собой ему играть быстро надоедало, и он кричал маме в окно:— А что мне теперь делать?!Мама брала его за руку, приводила домой и укладывала в постель, но он сейчас же вскакивал и спрашивал со слезами:— А теперь что мне делать?!Он долго не мог уснуть, вспоминая прошедший день: замечательный тёплый песок, зелёно-синее море; как он залезал в лодки и катера, представлял, что плывёт в дальние страны, хотя лодки и катера покачивались на привязи и никуда не плыли. Как он катался на велосипеде по тропинкам леса и даже налетел на дерево, но всё благополучно обошлось. Как он быстро и ловко промчался через рыболовецкий совхоз, куда вход категорически воспрещён. И многое, многое другое.А утром начиналось всё сначала, и опять к вечеру он спрашивал маму:— А что мне теперь делать?И мама ему снова отвечала:— Отдохни.Но он не хотел отдыхать. Он сказал:— Как жаль, что я не могу ходить на руках! Я вымыл бы в заливе ноги и пришёл на руках домой. И мне не пришлось бы дома мыть ноги.— Тогда пришлось бы мыть руки, — сказала мама.— Я мог бы вымыть руки, раз мне нечего делать.После лета он приехал с мамой домой и сейчас же спросил:— Что мне делать?— Завтра тебе в первый класс, — сказала мама, — ведь ты хорошо отдохнул.— Разве я отдыхал? — удивился Саня.— Сейчас хоть отдохни, — сказала мама.— Скорей бы в школу! — вздохнул он. — Тогда бы я знал, что мне делать! — И он побежал во двор к ребятам рассказывать, как он отдыхал летом.Да отдохни ты, Саня!
Сплошные чудеса
Дело было так. Сначала я начал разгибать гвоздь в кухне на кафельном полу. А он не разгибался. Я хлопнул по нему молотком со всей силы, и три кафельных плитки разлетелись вдребезги. Целый час я возился с гвоздём. Мне захотелось есть. Я поставил на плиту варить картошку и обнаружил пропажу гвоздя. Я сбегал на стройку и притащил пять плиток и цемент. Я взялся за работу, но, как ни старался, мои плитки никак не укладывались вровень с другими. Две проваливались очень глубоко, а одна возвышалась над всеми. Я хлопнул по двум плиткам молотком, и они разлетелись вдребезги. Я вставил на их место запасные, но они возвышались над другими, и я не решался хлопнуть по ним молотком. Стал подчищать ножичком пол, после чего обнаружил, что и теперь они проваливаются. Я густо намазал их цементом, но теперь они опять возвышались, как я ни нажимал на них. Я хлопнул по ним молотком, и они разлетелись вдребезги.Оставалось идти за новыми. Я выпросил десять плиток, но мне не удалось их уложить с другими вровень. Я хлопал по ним молотком, и они разлетались вдребезги.Цемент носился по воздуху. Я кашлял и чихал. Я подмёл пол и обнаружил, что в полу теперь не хватает шести плиток, а не трёх, как раньше. Я вспомнил о картошке, но она превратилась в угли. Ни плиток, ни картошки, ни гвоздя…Я заглянул в кастрюлю и обнаружил там гвоздь. Сплошные чудеса! Я принялся снова разгибать его на плитках и раскрошил ещё две плитки. Но гвоздь разогнул.Я вбил его в стену и наконец-то повесил картину Шишкина «Утро в сосновом лесу».Я слез со стула и отошёл подальше, чтобы посмотреть издали, не криво ли она висит. И в этот момент картина грохнулась на пол и стекло разлетелось вдребезги.Проклятый гвоздь!Сплошные чудеса!Я вскочил на стул и стал со злости вколачивать его в стену, чтобы духу его больше не было, никогда его не видеть! Но он всячески изворачивался и подгибался, и мне никак не удавалось его как следует вколотить. Я подправлял его клещами и вбивал. Вбивал и подправлял. Я воевал с гвоздём.В дверь постучали. Я открыл.— Прекратите бить в стену, — возмущённо сказала соседка, — что вы там делаете?— Ничего… — сказал я, тяжело дыша.— Перестаньте немедленно.— Нет, я ему покажу!— Кому?— Гвоздю.— А что с ним?— Гнётся. Он всё время гнётся. Я его забью!— Бессовестный мальчишка, — возмутилась соседка, переходя на ты, — если тебе нужен гвоздь, то скажи.Она тут же притащила горсть гвоздей. Совсем новых. Как я сразу не догадался у неё попросить!— Вот, возьми любой гвоздь. А тот оставь в покое.— На этот гвоздь мне нечего злиться, а с тем гвоздём я рассчитаюсь.— Где это видано, чтобы с гвоздями рассчитывались! — сказала соседка.— Всё равно мне теперь нечего вешать на ваш гвоздь…— Ну, смотри мне! — Она ушла.А я лёг на кровать и укрылся одеялом с головой.Мне жалко было плитки. Я ненавидел гвоздь. Мне не хотелось есть. Ведь виноват был я.И я уснул.Во сне мне снились гвозди, которые сами вбиваются в стену, картошка, которая никогда не сгорает, и плитки, которые ничем не разобьёшь.Сплошные чудеса!Во сне всё было хорошо, но на самом-то деле всё было плохо…Да, многого я делать не умею…Сам не знал…
Пара пустяков
Как только учебный год кончился, весь класс во дворе собрался. Обсуждали, что будут летом делать. Все разное говорили. А Володя сказал:— Давайте Анне Петровне письма напишем. Где кто будет, оттуда напишет. О том, что увидел летом. Как провёл время.Все закричали:— Правильно! Правильно!На том и порешили.Разъехались все кто куда. Клим в деревню поехал. Он там сразу письмо написал — пять страниц.Он написал:«Я в деревне спасал тонущих. Они все остались довольны. Один спасённый мне сказал: «Если б не ты, я бы утонул». А я ему сказал: «Для меня это пара пустяков». А он сказал: «А для меня не пара пустяков». Я сказал: «Конечно, для тебя не пара пустяков, а для меня пара пустяков». Он сказал: «Спасибо тебе большое». Я сказал: «Совсем не за что, потому что для меня это пара пустяков».Я спас человек пятьдесят или сто. Даже, может быть, больше. А после они перестали тонуть, и спасать стало некого.Тогда я увидел лопнувший рельс. И остановил целый поезд. Люди выбежали из вагонов. Они обнимали меня и хвалили. А многие целовали. Многие просили мой адрес, и я им давал свой адрес. Многие дали свои адреса, и я брал с удовольствием их адреса. Многие мне предлагали подарки, но я сказал: «Только, прошу вас, без этого». Многие меня фотографировали, со многими я фотографировался, многие мне предлагали ехать сейчас же с ними, но бабушку я не мог оставить. Я ведь не предупредил её!Потом я увидел горящий дом. Он горел вовсю. А дыму было сколько угодно. «Вперёд! — сказал я сам себе. — Непременно там кто-нибудь есть!»Вокруг меня падали балки. Несколько балок упало сзади меня, а несколько — впереди. Несколько балок упало сбоку. Одна балка упала мне на плечо. Две или три балки упали с другого бока. Пять балок упало мне прямо на голову. Несколько балок ещё где-то упало. Но я не обращал внимания. Я рыскал по всему дому. Но никого, кроме кошки, там не было. Я выбежал с кошкой на улицу. Хозяева дома были тут. В руках они держали арбузы.«Спасибо за Мурку, — сказали они. — Мы только что из продмага».Они дали мне один арбуз. Потом все тушили дом…Потом я увидел старушку. Она переходила улицу. Я сейчас же пошёл ей навстречу.«Разрешите, пожалуйста, — сказал я, — перевести вас на другую сторону».Я перевёл её на ту сторону и вернулся обратно. Подошли ещё старушки. Их тоже я перевёл на ту сторону. Некоторым старушкам не нужно было на ту сторону. Но я говорил: «Пожалуйста, я переведу вас туда и обратно. И вы снова будете на этой стороне».Они все говорили мне: «Если бы не ты, мы не перешли бы». А я говорил: «Для меня это пара пустяков».Две или три старушки не хотели переходить. Они просто сидели на лавочке. И смотрели на ту сторону. Когда я спросил, не нужно ли им на ту сторону, они сказали: «Нам туда не нужно». А когда я сказал, почему бы им не прогуляться, они сказали: «Действительно, почему бы нам не прогуляться?» Я их всех перевёл на ту сторону. Они там сели на лавочку. Обратно они не хотели идти. Как я их ни упрашивал».Клим много всего написал. Он был очень доволен своим письмом. И отправил письмо по почте.Потом лето кончилось. Начались занятия. На уроке Анна Петровна сказала:— Очень многие прислали мне письма. Хорошие, интересные письма. Некоторые я вам прочту.«Сейчас начнётся, — думал Клим. — В моём письме много геройских поступков. Все будут хвалить меня и восхищаться».Анна Петровна прочла много писем.А его письма не прочла.«Ну, тут всё ясно, — подумал Клим. — Письмо в газету отправили. Там его напечатают. Может быть, будет мой портрет. Все скажут: «Ой, это он! Смотрите!» А я скажу: «Ну и что же? Для меня это пара пустяков»».
