НИКИТА-ДОКТОР
Говорит Никита Томке: — Ну, Томка, сейчас я буду тебя лечить. Надел Никита на себя халат из простыни, очки нацепил на нос и взял докторскую трубочку для выслушивания — дудку-игрушку. Потом вышел за дверь и постучался — это доктор пришёл. Потом утёрся полотенцем — это доктор вымыл руки. Поклонился щенку Томке и говорит: — Здравствуйте, молодой человек! Вы хвораете, я вижу. Что же у вас болит? А Томка, конечно, ничего не отвечает, только хвостиком виляет — не умеет говорить. — Ложитесь, молодой человек, — говорит доктор Никита, — я вас выслушаю. Доктор повернул Томку кверху пузом, приставил к животу дудочку и слушает. А Томка хвать его за ухо! — Ты что кусаешься! — закричал Никита. — Ведь я же доктор! Рассердился доктор. Ухватил Томку за лапу и сунул под мышку градусник-карандаш. А Томка не хочет измерять температуру. Барахтается. Тогда доктор говорит больному: — Теперь вы откройте рот и скажите: а-а-а. И высуньте язык. Хотел язык посмотреть. А Томка визжит и язык не высовывает. — Я пропишу вам лекарство, — говорит доктор Никита, — и научу чистить зубы. Я вижу, что вы, молодой человек, неряха, не любите зубы чистить. Взял Никита свою зубную щётку и стал чистить у Томки зубы. А Томка как схватит щетку зубами! Вырвался у доктора из рук, утащил щётку и разгрыз её на мелкие кусочки. — Ты глупый, Томка! — кричит Никита. — Ведь совсем не так играют! Так и не научился Томка играть в больного.
СОРОКА
Кого сорока увидит — стрекочет. Что плохо лежит — она тут как тут. Птичье гнездо приметит — яйца расклюёт, птенцов нелётных съест. И зверю несладко от сороки: не даёт сорока укрыться от врагов. Всем рассказывает, где кто прячется. Кричит: «Я вижу! Вижу! Вот он где!» Зверь от сороки таится. А сорока от него ни на шаг. Куда он — туда и она. Он по полю — сорока над ним стрекочет: «Я тебя вижу! Я тебя вижу! Не беги — догоню. Не ешь — отниму!» Вот она какая, сорока! Ходит тетёрка по полянке, бережёт цыплят. А они копошатся, разыскивают еду. Летать ещё не научились, ещё не выросли.
Кто побольше, тот их и обидит. Увидела сорока-воровка добычу. Притаилась, подскакивает поближе, поближе. Хочет пообедать. «Квох! Квох! — крикнула тетёрка. — Враг близко!» Глядит, глядит сорока — ни одного цыплёнка не видит. Нет никого! Некого хватать! Некого глотать! Рассердилась: «К-как это так! К-ак это так!» Тут налетела на неё тетёрка и погнала прочь. Отогнала. Вернулась, квохчет: «Квох! Квох! Нет врага близко!» Все и вылезли, кто откуда: кто из-под шишки, кто из-за сучка, кто из ямки, кто из-за бугорка. Целая компания из-под пенька.
Улетела сорока от тетёрки, почистилась. И снова поглядывает — слушает. Не идёт ли кто? Нет ли где еды? Нельзя ли у кого чего отнять-отобрать?
Порявкивает медведица. Не слушают её мишки. Балуются. Один по луже бьёт лапами — брызги летят. Мишке это нравится. Другой на калину залез, качается, как на качелях. Сорока тут как тут и кричит: «Вижу! Вижу! Вы что делаете?» Сразу медведица замолчала. А мишки испугались. Глупые, а понимают: пока рычала, ворчала медведица — никакого врага не было. Можно было баловаться. А замолчала — значит, прятаться надо. Мишка — из лужи, мишка — с калинки, и поскакали в чащу, где погуще, пока сорока от них не отвязалась.
Волчонкам волчица принесла еду. Каждый еду к себе потянул. Ворчат-рычат. А сорока сверху как закричит: «Я всё вижу! Отдай! Я вижу!» Волки врассыпную, кто куда. А волчица от сороки не таится. Сорока над ней стрекочет; не понимает сорока, что волчица нарочно не прячется. От волчат её отводит. Волчонки тем временем вернулись, добычу съели, сороке ничего не оставили.
Рысь ползёт к куропаткам. А они клюют, кормятся, ничего не замечают. К ним сорока прилетела. Интересно ей, что эти куры клюют. Шевельнулся кто-то в кустах. Взлетела сорока на ёлку и видит подкрадывается к куропаткам зверь. «Вижу! Я тебя вижу! Вот он где!» Куры услыхали, на крыло поднялись. Рысь прыгнула, да так никого и не ухватила.
Чует пёс козий след, хочет коз отыскать и словить. А сорока тут как тут — стрекочет: «Вот он! Вот он!» Услыхали дикие козы сороку — и ходу! Гнался за ними пёс — не догнал. А сорока снова слушает, выглядывает — нет ли где еды-добычи?
